Стеклянный цветок

- Вот уж лакомый кусочек, - заметил он, увидев изображение стройной девушки-вессийки с испуганными желтыми глазами (возможно, признак гибридных генов). - Этот сильный и здоровый, - сообщил он потом, когда я рассматривала фото мускулистого зеленоглазого юноши с черной косой до пояса. Я не обращала на него внимания. Я никогда не обращаю внимания на дворецкого.

- Вот этот, - сказала я, вынимая из папки карточку паренька, стройного, как кинжал, с татуированной красноватой кожей. Хар купил его у властей на Шрайке, где мальчика осудили за убийство сверстника. Обитатели большинства планет считают Хара Дориана, печально знаменитого контрабандиста, налетчика и работорговца, воплощением зла; родители пугают им непослушных детей. Но на Шрайке он уважаемый гражданин, поскольку, очищая тюрьмы от подонков, оказывает обществу огромную услугу.

- Эта. - Я отложила вторую фотографию, с которой на меня пустыми зелеными глазами смотрела молодая толстуха лет тридцати. С Симеранта, значилось в сведениях о ней. Хар со своими подручными залез в анабиозный холодильник для умственно отсталых и прихватил оттуда несколько молодых, здоровых и привлекательных тел. Это, правда, толстое и рыхлое, но оно похорошеет, когда им начнет управлять нормальный мозг. Прошлая его обладательница отравилась экстазилом.

- И вот это, - закончила я. Третья фотография запечатлела слетка гверна, мрачное, злобное на вид создание с ярко-фиолетовыми надглазьями и гигантскими перепончатыми крыльями. Кожистые перепонки радужно лоснились. Этот - для Ризен Джей, которая решила попробовать чужого тела. Если сможет его выиграть.

- Прекрасный выбор, Мудрая, - одобрил Раннар. Он всегда одобряет. Он прилетел на Кроандхенни изуродованным: его застигли в постели с дочерью нанимателя и подвергли ритуальному обезображиванию. Ему было нечем заплатить за Игру, но два игрока уже почти год ждали третьего, и один из них умирал от мантракса, так что, когда Ранкар предложил мне десять лет верной службы в счет недостающей суммы, я согласилась.

Иногда я жалею об этом. Я чувствую на себе его взгляд, ощущаю, как он мысленно срывает броню моих одежд и как пиявка вцепляется в мои маленькие, наливающиеся груди. Девочка, с которой его застали, была только чуть моложе, чем то тело, что я сейчас ношу.

Мой замок возведен из обсидиана. К северу отсюда - далеко на севере, на дымных полярных пустошах, где на лиловом небе полыхает вечное зарево, на земле лежит, как простые камни, черное вулканическое стекло. Тысячам кроандхеннийских рудокопов понадобилось десять лет, чтобы найти нужное количество камня и притащить его в эти болота через сотни безжизненных километров. Сотням ремесленников понадобилось еще шесть лет, чтобы напилить и отполировать его, а затем сложить темную сверкающую мозаику, ставшую моим домом. Я считаю, что их труды не пропали даром.

Мой замок стоит на шести грубо отесанных колоннах, высоко над смрадом и сыростью кроандхеннийских топей, мерцающих разноцветными болотными огнями, и призраки огней бродят в черном стекле. Мой замок сияет. Он суров, страшен и прекрасен, он высится над окружающими трущобами. Там, в плавучих камышовых хижинах, в домишках из гнилых ветвей, в конурах на шатких деревянных опорах ютятся проигравшие, и отверженные, и обездоленные. Обсидиан мне по душе, я вижу в нем символ этого дома боли и возрождения. Жизнь зарождается в огне страсти, как обсидиан в вулканическом огне. Чистая истина света иногда прорывается сквозь его черноту, красота смутно просвечивает сквозь тьму, и, как сама жизнь, он страшно хрупок и края его могут быть чрезвычайно острыми.

Внутри моего замка - бесчисленные комнаты. Некоторые обшиты местным благоуханным деревом, обиты шкурами и устланы пушистыми коврами, некоторые оставлены голыми и черными - церемониальные залы, где темные отражения проникают сквозь стеклянные стены, а шаги звенят по стеклянному полу. В самом центре замка стоит обсидиановая башня с куполом, закованная в сталь. Под куполом находится одна-единственная зала.

Я приказала построить замок вместо старого и обшарпанного здания, перенести Нечто в залу башни.

Именно тут проходит состязание.

Мои апартаменты расположены у основания башни. Этот выбор тоже не случаен: никто не может родиться заново, минуя меня.

Когда Альта-к-Нар, моя апостол-ученый, пришла ко мне со своим докладом, я завтракала в постели плодами сливочного дерева, сырой рыбой и крепким черным кофе, а подле меня лениво и нахально растянулся Хар Дориан.

Она стояла в ногах моего ложа, согбенная болезнями, с вечной гримасой отвращения на длинном лице, под кожей вздувшиеся черви-вены, и непривычно тихим голосом бубнила о том, что откопала в прошлом Клерономаса.