Стеклянный занавес

Потому что физически ощущала, что телевидение и сопутствующий образ жизни точит её изнутри, как моль. И так точит, что она уже видит внутри себя эти дырки и трещины, как видит внутри больных дырки и трещины от болезней.

Зазвонил сотовый, на экране вспыхнуло «Виктор».

– Здравствуй, ласточка моя, – сказал Горяев добродушно. – Ада говорит, у тебя обострение звёздной болезни.

– Наоборот, полное выздоровление. – Ох, как она обрадовалась звонку.

– Так ты не уходишь из передачи?

– Ухожу. – Шарик, спущенный с поводка, выкопал в траве недоеденное куриное крыло и убегал с ним в зубах.

Он уже несколько раз болел, наевшись в парке всякой дряни, и Валя разговаривала по сотовому, безуспешно гоняясь за ним между деревьев.

– Почему так дышишь? Я тебя не от секса отвлекаю?

– Шарика ловлю в парке.

– Сделай вид, что уходишь, развернись и иди к дому. Он станет догонять. С мужиками надо вести себя точно так же.

– У Ады обнаружилась вторая бухгалтерия!

– А думала, продюсеры – святые люди? Говорил, что я твоя крыша, но ты полезла в самостоятельность. Не убивай передачу из-за чепухи, мне за державу обидно, на экране сплошные рыла.

– Бабушка говорила, пора – что гора, скатишься, так оглянешься…

– И что будешь делать со своей федеральной известностью? Варить очкарику щи?

Шарик уже обогнал её и глумливо присел на задние лапы с остатками крыла в зубах, Валя наконец схватила его свободной рукой за ошейник:

– Буду лечить.

– Не глупи! В Центризбирком приходи на подсчёт голосов. Пропуск сделаю. Подышишь воздухом новейшей истории.

– В качестве твоей любовницы?

– В качестве звезды, отпахавшей на выборах. У нас даже Джуна будет.

– А ты слышал про владельца «Вкуснятины» Плошкина?

– Зачем тебе?

– Олег Вите сказал, что он меня предлагал в качестве вице-кого-то…

– В качестве вице-губернатора. Была такая разводка.

– А разве можно предлагать человека, не спросив его? – удивилась Валя.

– Это входит в путёвку звёзд. Они под меня таким образом копали, но мы их догнали и успокоили. Не хотел тебе говорить.

Валя не знала, что на это ответить, спросила:

– Почему выборы не в воскресенье?

– Чтоб побольше народу проголосовало. Старикам завтра три серии любимого сериала бухнут, чтоб голосовать было некогда. Они ведь думают, что с Зюгановым вернётся социализм с новыми пряниками, но пряники, ласточка моя, коммунистами проедены и страну ждёт только новый кровавый передел.

– А если?..

– Вырвавшиеся из клетки не полезут обратно, Ельцин взорвал совок, серый, как асфальт… Всё, больше не могу говорить.

Валя вернулась домой и прилипла к телевизору, словно он мог предсказать исход выборов. Но там было только про нарушения: в Перми в «День тишины» прошёл проельцинский гала-концерт с участием звёзд, а коммунисты продефилировали по городу колонной с красными знамё-нами.

Мать вернулась с рынка, обиженно швырнула Вале две газеты:

– Что ж ни словечком не обмолвилась?

В прозюгановской газете было написано, что ельцинисты подложили в Останкино бомбу, потому что передача «Берёзовая роща» хотела вскрыть перед выборами позорные подробности с коробкой из-под ксерокса.

В проельцинской, что враги демократии заминировали студию, но кинолог с собакой обнаружил бомбу, и сапёрам удалось предотвратить взрыв с огромным количеством жертв. А всенародно любимая Валентина Лебедева, рискуя жизнью, выводила зрителей из студии.

И оба материала начинались с фото Корабельского, патрулирующего коридор с овчаркой в килограмме медалей.

– Не было никакой бомбы. К выборам, ма, нужна сенсация. Сама посуди, зачем на собаке столько медалей? Это ж не собачья выставка, а поиск бомбы.

– Ой, лишенько-лихо! – запричитала мать. – Как жить, когда все врут?

Вернулась Вика, и Вале не понравилась её бледность. Посчитала ей пульс, сделала массаж и рейки-терапию.

– Колбасит потихоньку, – поморщилась Вика. – Психую.

– Всё будет хорошо! – пообещала Валя.

Достала из шкатулки подарок Сони и Юлии Измайловны на сорокалетие – заветные часы-кулон фабрики «Заря» с голубым стеклом, надела Вике на шею:

– Будешь носить до родов, как оберег.

– Это ж музейная байда! – развеселилась Вика. – Никто такое уже не носит, у всех электроника… И время стало хреначить быстрее.

– Виктор говорил, что в переломный период время уплотняется, воздух становится крепче алмаза. А потом время снова течет скучно и медленно. До нового переломного периода.

Вспомнила на его руке взбесившие когда-то часы за сто тысяч. Горяев работал как вол, и время в этих часах не просто уплотнялось, а сгущалось и тромбировалось.

Несмотря на укоры Дениса, ночевать Валя снова осталась дома. Всё равно с утра голосовать.

Но утром мать объявила, что не идёт на выборы, раз телеканал ОРТ покажет целых три серии «Секрета тропиканки».

Об этих трёх сериях и предупреждал Горяев, и Вале с Викой пришлось употребить всё свое красноречие, чтобы уговорить мать.

Голосовали в школе по соседству. Валя в панаме и тёмных очках, Вика с открепительным талоном, а мать с громкими прокоммунистическими байками.