Стеклянный занавес

В уникальном здании бывшей гимназии только что не обваливались кружевные чугунные лестницы. Студенты, не выезжавшие из родного города и изучившие мир с помощью телевизора, сидели вперемежку с преподавателями.

Два пожилых мужчины с разных сторон аудитории показались Вале городскими сумасшедшими. В финале выяснилось, что оба они профессора. Почётное место занял мэр.

– Реформы остановили сползание страны в пропасть, – отвечала Валя честными штампами. – К тысяча девятьсот девяносто первому году экономика развалилась, вспомните пустые полки магазинов. Вспомните, что рубль ничего не стоил и обмен превращался в натуральный…

– У нас и сейчас одна валюта – бутылка водки! – выкрикнул студент сзади, и на него осуждающе шикнули.

– А вы живых олигархов видели? – спросила девушка с конопушками.

– Видела на мероприятиях.

– А зачем их Ельцин сделал?

Несколько лет назад Валя и сама так спрашивала, но теперь в голове прибавилось:

– Олигархов сделал не Ельцин, а Лигачёв. Он курировал центры научно-технического творчества молодёжи и только им дал право обналичивать деньги. Отсюда первые крупные состояния.

– А вас там почему не было? – выкрикнул один из «городских сумасшедших», оказавшихся профессорами.

– Я тогда стояла у массажного стола, чтоб заработать на квартиру в Москве.

– А где вы со своим мужем Горяевым познакомились? – с нажимом продолжил он.

– У меня было два мужа – Соломкин и Лебедев, остальное придумали журналисты, – сдержанно ответила Валя.

– А почему лица кавказской национальности захватили все рынки? – встал с места бритый наголо парень в чёрной рубашке с подбитым глазом.

– И наших женщин имеют! – присоединился к нему длинноволосый прыщавый юноша с тоненькой шейкой, белеющей из воротника такой же чёрной рубашки.

– А с чего вы взяли, что выбравшие их женщины ваши? – пыталась объяснить Валя. – Станьте привлекательней, и женщины выберут вас.

– Лощинкин, чё сказать хотел? – обернулась на прыщавого, видимо, первая красавица курса, выбеленная перекисью водорода. – Или просто кастрюлькой брякнул?

– А почему вы не уехали за границу? – спросила востроглазая девушка.

– Я была в Финляндии и Швеции. Они считаются одними из самых благополучных стран, но мне там не понравилось, – коротко ответила Валя.

– А что вы там делали? Мужа искали? – дёрнула плечом девушка.

– В Хельсинки живёт подруга и болеет от ностальгии. А в Швеции представляла наш телеканал, но ни я им не была интересна, ни они мне, – призналась Валя.

– Правда, что в Москве у всех пейджеры? – спросил длинноволосый блондин.

– Не у всех. Пишут, их на всю страну двести пятьдесят тысяч. У нас в семье ни одного пейджера, только у меня сотовый.

– Скажите, – смущённо обратилась страшненькая девочка, – а как удачно выйти замуж?

– Не знаю, – пожала плечами Валя. – У меня пока не получилось!

И всем стало неловко в повисшей паузе. На втором ряду встал мужчина в очках и с бородкой:

– Как вы сделали телекарьеру, не имея высшего образования?

– Сама не знаю. В Москву приехала несчастной испуганной дурой, встретила людей, которые меня вылепили. Стольким им обязана, что до конца жизни отдавать и отдавать…

Когда встреча закончилась, мэр повёз Валю на обед и, приобняв, спросил:

– Кто вам текстовки пишет? Мне б такого!

– Какие текстовки?

– Про обязана, про отдавать… Понимаю, работать надо по-новому, люмпенизация в крае страшная, а текстовки писать некому.

Валя отодвинулась от него с отвращением.

Обед в местном ресторане протекал как первый и второй завтраки. Мэр сел возле Вали и вполголоса предложил купить разоряющийся ликёро-водочный завод, а она не знала, что отвечают в таких случаях.

– Может, не вам, а кому из друзей? – уговаривал мэр. – Надо, чтоб был свой человечек, а уж мы сделаем зелёную улицу в голубых погонах.

Валя вернулась в гостиницу и, услышав слово «ужин», означавший ту же компанию с ящиками водки, попросила не трогать её до утра. Вспомнила, как Вика поучала:

– Весь кайф пиплам обламываешь, они же звезду ждали. Надо говорить: «Всех в сад! Этого не обсуждалось! Обеспечьте охрану, чтоб я не видела ни души!» Настоящая звездень должна выделываться, а ты, терпила, – лишаешь людей праздника!

Ночной город в окне выглядел недружелюбно. Валя спустилась в ресторан. Администраторша повела её в общий зал, за руку с администраторшей шла её маленькая дочка, волоча по полу куклу.

В раскрашенном синими и золотыми полосами зале не работал кондиционер, было накурено до тумана, а густо татуированный мужик в майке хрипло пел в микрофон:

– Благословляю музыкантов и воров, у них судьба всегда ходить по краю!

– Лучше мне в номер какой-нибудь бутерброд, – попросила Валя.

– Сей момент принесут!

И через десять минут в дверь постучали три официанта. С бутербродами всех мастей, с рюмками и несколькими бутылками, с расписным самоваром и столиком со сладостями.