Стекло

А я хотел увидеть Хозяина. Я сам не мог этого объяснить – но я поверил в историю Проводника, в путешествие Лелекая, в таинственного сукиджэврэй чупчэ и его жён. Иногда я смотрел по сторонам, надеясь заметить не только белый туман, но и тёмную точку волшебной яранги, и приземистого человека, направляющего к нашей цепочке свою упряжку.

Мы поставили столовую, как обычно, забрались внутрь. Разогревая питательную массу, Близнец спросил: «Если ты не знаешь, сколько нам идти, как ты мог рассчитать, сколько нам потребуется пищи?» Проводник, не оборачиваясь, ответил: «Мы будем возвращаться уже в начале весны, граница пойдёт нам навстречу, и путь станет короче. А там и охота начнётся, и местные проснутся. Так что хватит с запасом».

Он ушёл от ответа – тут он был мастер. Близнец не стал переспрашивать.

Всем хотелось услышать продолжение истории Лелекая, но, когда кто-то спросил Проводника, тот ответил, что история не окончена, но и продолжения у неё нет. Лелекай по-прежнему бродит где-то в сендухе вместе с Хозяином и ищет свою судьбу.

– Я хочу, чтобы сегодня историю рассказал Цифра, – сказал Проводник, когда все расселись.

– Я? – спросил Цифра.

– Ты.

– Мне… мне нечего рассказывать. Ну… родился в Виффе. Отец пропал, когда мне было тринадцать. Мать одна воспитывала, добрая была. Учился в хедере, потом в иешиве, но недолго, ушёл оттуда на экономические курсы. Окончил, устроился на мытню. Ну… ну и всё.

Он пожал плечами.

У меня этот краткий рассказ вызвал двойственные ощущения. Есть такая заезженная мысль: жизнь – лучший выдумщик, лучший писатель или драматург, ни в одной книге не найдёшь более удивительных историй, нежели в реальности. Но это глупость. Если некто с умным видом изрекает подобное, услышав необычную историю, знайте: он невеликого ума человек.

Да, в жизни случаются удивительные вещи. Наша история – тому доказательством. Но эти вещи ограничены временем, законами физики, развитием технологии, социальным фоном. Фантазия же снимает все ограничения – она позволяет человеку летать к далёким звёздам, перемещаться во времени, жить вечно; фантазия несоизмеримо объёмнее реальности. Тот, кто умеет воплощать фантазию в реальность, всесилен.

Рассказ Цифры был подлинной иллюстрацией того, что жизнь бедна на сюжеты. Девяносто девять человек из ста проживают свою жизнь за письменным столом, или за конвейером, или, подобно местным, за охотой на мелких сендушных зверушек. В их историях нет экспозиции, завязки, кульминации, развязки, между датами их рождения и смерти – только тире.

Но была и другая сторона. В каждом из нас жила трагедия. Наши сердца были разбиты, а судьбы сломаны, и лишь потому мы пошли за Проводником. Нам было нечего терять. А Цифра был одним из нас – значит, за его монотонным рассказом крылось нечто большее.

– Расскажи о Йоханаане, – сказал Проводник.

Цифра дёрнулся. Проводник улыбнулся.

– Ты не можешь проверить, где лежит твой отец, но ты можешь спросить себя, откуда я знаю о Йоханаане, – добавил он.

– И откуда?

– Я сказал «спросить себя», а не «спросить меня».

Цифра усмехнулся.

– Хитрый.

– Нет, Цифра. – Проводник стал серьёзен. – Я не хитрый. Ты похож на кувшин с широким дном и узким горлышком. В тебе прячется целый мир, но он не может выбраться наружу, поскольку сужение не пускает. Я хочу вывернуть тебя, извлечь то, что внутри, потому что иначе ты не переживёшь это путешествие, не вернёшься из Стекла. Никто из вас не вернётся из Стекла, оставаясь внутри себя.

Повисла тишина, никто не знал, что ответить.

– Говори, Цифра, – наконец сказал Проводник. – Мы слушаем.

И Цифра рассказал.

– Йоханаан, точнее Йохан – мой друг. Очень близкий друг. Ближе любого другого. Точнее, он был моим другом много лет назад. Мы познакомились в хедере – подрались в первый же день, отведали канчика и стали неразлучны. Так мы окончили первую ступень и вторую ступень, а потом наши пути разошлись. Я поступил в иешиву, он вынужден был принять на себя груз отцовского дела – его отец работал плотником и погиб на строительстве очередного храма. Но мы всё равно виделись очень часто – если не каждый день, то два-три раза в неделю как минимум.

Нам уже исполнилось по четырнадцать лет, и мы стали заглядываться на девушек. И, конечно, нам нравилась одна и та же – Ревекка, черноволосая, высокая, старше нас на два года. Мы были ей неинтересны – ни я, ни он. Она водила знакомство с парнями постарше. Постоянного ухажёра у неё не было, и верностью она не отличалась – спала то с одним, то с другим. Ходили слухи, что в какой-то момент она забеременела и сделала аборт, но точно мы не знали. Может, слухи распустил кто-то из парней, которым она отказала, или девчонки-завистницы.

Мы ходили за ней хвостиком и пытались притереться к её компании, но оставались не более чем мальчиками на побегушках, она замечала нас, только когда кто-то должен был сбегать за пивом.