Стеклом по венам течет в кровь (СИ)

— Где ты? Мы весь город обыскали, последний раз тебя видели в суде. — Спросил тревожно Давид. Роберт не знал, с чего начать. И охрипшим голосом прошептал:

— Нужна помощь, как хочешь, попытайся достать мне, то, о чем я тебя попрошу.

Давида насторожил подавленный голос друга.

— Роб, что ты опять натворил?

— Я тебя прошу, три дня назад в обеденное время было закрытое заседание, я был на слушании. Его перенесли. Ради нашей дружбы, принеси мне дело.

— Да, что черт с тобой!? — занервничал Давид.

— И ещё, постарайся не вникать в дело, это единственное условие. Прошу!! — тихо сказал Роберт и отключил.

Давид никогда прежде не слышал голос друга таким безнадежным. Он сразу направился в здание суда, и не без помощи отца это дело через пару часов в виде копии забрал из суда.

Он не заглядывал, по просьбе друга и направился загород.

Ему почти ничего не оставалось до гостиницы, как внезапно его кто- то подрезал, он резко затормозил, папка с делом упала с кресла. Он начал собирать заключения внутрь, как вдруг на одном фото из дела, он узнал Ану. Ему пришлось открыть дело…

Через полчаса он уже был в гостинице. Когда он вошёл в номер. Роберт снова сидел на полу, вокруг лежали пустые бутылки от спиртного, он был небрит, не причесан. Сидел в темноте, как заключенный, в своей собственной тюрьме. Тюрьме своих поступков.

В его взгляде был полный беспорядок, Давид не понимал, что у него на уме. Но по взгляду Давида, Роберт понял, что тот в курсе уже.

Давид присел на краешек кресла и положил папку на стол прямо перед лицом Роберта.

Они переглянулись пару раз, но слов невозможно было подобрать. Давид и представить не мог, что чувствует Роберт, ему и самому было не по себе.

— Что делать? — Прошептал Давид, — Что ты будешь делать?

Роберт на каждое слово Давида лишь прикрывал, покрасневшие распухшие глаза. Его некогда прекрасный, лазурный цвет глаз уже не был прозрачным, а больше напоминал фиолетовый. Щеки его впали и покрылись редкой щетиной, а лицо вытянулось.

Скорее всего он был сломлен, разочарован в себе. Он до конца и не осознавал, что сделал, кому сделал. Они просидели так, пару часов. Давид не знал с чего начать разговор, чтобы ещё больше не травмировать Роберта, он знал, что его темперамент и взрывной характер могут лишь навредить ему. А ещё больше его настораживало, то, что Роберт бездействует.

Так прошёл день, вечером Давид попрощался с другом и дал понять, что уезжает, но и не собирался его оставлять в таком состоянии. Он и не находил другого выхода, как позвать его мать. Только она могла с ним поговорить и привести в чувство пока не поздно.

Как только Давид покинул номер, Роберт медленно протянул руку к папке, положил перед собой, тихонько открыл и начал читать дело. Он был потрясён…

Как он не понял? Ведь явно что-то было не так. Начал постепенно вспоминать, каждый день со дня знакомства в «Спарте», ее реакция на поведение Эрика. Ее шок!!

Затем в деревне, ее паника после его прикосновения в машине, когда он подумал, что это притворство. С каждым воспоминанием он ненавидел и презирал себя все больше. Это ощущение, словно, стеклом по венам течет кровьучастилось. Его подозрения показались бредовыми, ведь если бы у нее была связь на стороне, поверила бы она всей пустой болтовне, которую он рассказал о семье, наивная дура, действительно, дура!

От него много не требовалось, всего лишь поверить, но он не захотел.

Через пару часов в дверь постучала его мать. Когда она вошла в номер увидела сына, была расстроена, как никогда.

Он скрутившись дремал в кресле, начинало светать. Она подошла к окну, чтобы раскрыть шторы и немного проветрить спальню, в которой стоял приличный запах перегара. Присела напротив сына и ожидала пока он откроет глаза. Рядом с ним лежала папка, только мать протянула руку к ней, Роберт резко схватил ее за руку. Открыл глаза и с тревогой посмотрел на мать:

— Не трогай!

Когда утренний свет немного осветил его голову, она увидела, как на его когда- то сияющих светлых волосах, появилась первая проседь, вдоль линии пробора.

— Что это сынок? — печально протянула мать.

— Я не человек… — произнёс он. — Перед тобой, нет человека… — в его глазах блестели слезы.

— Это, из-за этой девушки? Ведь все можно изменить, извиниться. На этом слове у него начался смех, вперемешку со слезами. У него словно началась истерика.

Он встал и начал что-то искать в комнате и когда не нашёл, начал все крушить и переворачивать.

— Успокойся, Роберт, успокойся, — закричала мать. Но он ничего не соображал. В номер вошёл Давид и вывел испуганную женщину. Затем забежал снова в номер и начал приводить в чувство Роберта. Он довёл его до ванной и помог умыться в холодной воде.

Мать понимала, что в этом состоянии сына виновата лишь одна женщина, Ирена. Она взяла такси и направилась в город, наконец, высказать ей все, о чем она думала.

Роберт немного начал приходить в себя. Давид ему приводил примеры и варианты, чтобы тот не отчаивался и хоть немного пришёл в сознание.