Стелла

Сидя там, чувствуя, как ее любящее, сочувствующее сердце бьется рядом с его, он рассказал ей странную историю. Рыдания, тихие и трогательные, вырвались у нее, когда он рассказал о смерти мальчика, и ее охватил ужасный холод, когда он как можно короче рассказал о судьбе, постигшей Джаспера Адельстоуна, но когда он заговорил о той короткой проклятой записке, которую он нашел, той записке, написанной рукой Ленор, и намекал на ее участие в заговоре, нежное сердце похолодело и испугалось, и она на мгновение спрятала лицо, затем подняла глаза и обхватила руками его шею.

– О, Лей, Лей! Веди себя с ней мягко! Прости ее! Мы все нуждаемся в прощении! Прости ее. Она сделала это из любви к тебе, и страдала, и будет страдать! Веди себя с ней мягко!

Он прикусил губу, и его лоб потемнел.

– Лей, Лей! – взмолилось нежное создание. – Подумай о ней, которая сейчас ждет тебя, подумай о той, которая должна была стать твоей женой. Она любила тебя. Лей, она все еще любит тебя, и это будет ее наказанием! Лей, ты не будешь с ней суров!

Ее молитва возобладала; он глубоко вздохнул.

– Нет, Лил, – сказал он тихим голосом, – я не буду с ней строг. Но что касается любви! Истинная любовь не стоит в стороне и не смотрит, как ее возлюбленный страдает так, как страдал я. Это не истинная любовь. Это страсть, которую мужчины, клевеща, называют любовью, вот что это. Любовь! Думаешь о ней? Да, я буду думать о ней, но как я могу забыть мою прекрасную, страдающую любимую, лежащую такую бледную и разбитую, – и он закрыл лицо руками. Наконец он встал и поцеловал ее.

– Я иду к ней, – сказал он. – Не бойся! Я дал тебе слово, что буду обращаться с ней мягко.

Лилиан отпустила его, не сказав больше ни слова, и он направился прямо в гостиную Ленор, весь в дорожных пятнах, изможденный и не отдохнувший.

Горничная услышала его стук, открыла дверь и вышла, когда он вошел и остановился посреди комнаты. В соседней комнате послышался слабый шорох, а затем Ленор поплыла к нему во всей своей красе, слабая, неземная голубизна заставляла ее белую кожу стыдиться редких и дорогих жемчужин. Она была ослепительна в своей высшей красоте, и в любое другое время он был бы тронут, но сейчас ему казалось, что перед ним свернулась смертельно ядовитая змея, великолепная в своей чешуйчатой красоте.

Она шагнула вперед, протянув руки, ее глаза светились страстным приветствием, а затем остановилась. Не было произнесено ни слова; эти двое, она во всем своем дорогом наряде и красоте, он в своем запятнанном костюме и с изможденным лицом, стояли друг против друга. Она с первого взгляда прочла свою гибель, но гордый, надменный дух не дрогнул.

– Ну что? – сказала она, наконец.

Рыцарь до последнего, даже в этот момент, он указал ей на стул, но она сделала жест отказа и встала, крепко сжав белые руки, высоко подняв голову, ее глаза горели.

– Ну? Ты вернулся?

– Да, я вернулся, леди Ленор, – сказал он сухим и хриплым голосом.

Она горько улыбнулась "леди".

– Ты опоздал, – сказала она. – Стоило ли возвращаться?

Это был гордый и дерзкий вопрос, но он терпел ее.

– Я вернулся ради тебя, – сказал он.

– Ради меня! – и она недоверчиво улыбнулась. Она все еще могла улыбаться, хотя ледяная рука сжимала ее сердце и выжимала из него жизненную силу.

– Ради тебя. Не подобало тебе слышать из других уст, кроме моих, что с этого часа мы с тобой так же далеки друг от друга, как полюс от полюса.

Она наклонила голову.

– Да будет так. Такой приговор не подлежит обжалованию. Но могу я попросить тебя объяснить; осмелюсь ли я зайти так далеко? – и ее губы скривились.

– Ты думаешь, что осмелишься? – строго сказал он.

Она наклонила голову, его суровость поразила ее, как удар.

– Ты пришел, чтобы сказать мне это, не так ли? – сказала она. – Где ты был все это время?

– Я приехал из Карлиона, – сказал он.

– От кого?

– От девушки, с которой меня разлучили твои подлые интриги, – строго сказал он.

– Ах, – выдохнула она, но ее глаза открылись с диким взглядом. – Ты … ты вернулся к ней?

Он махнул рукой.

– Пусть между нами не будет ни слова о ней, – сказал он, – твои уста не осквернят ее имени.

Она побледнела и прижала руку к сердцу.

– Прости меня, – хрипло сказал он. Разве он не обещал быть с ней нежным? – Я пришел не для того, чтобы произносить упреки, я пришел, чтобы защитить тебя, если это возможно.

– Чтобы защитить! От чего? – спросила она тихим шепотом.

– От последствий твоего преступления, – сказал он. – Что это такое, я узнал только сегодня вечером, но по случайному стечению обстоятельств завтра весь мир узнал бы, что леди Ленор Бошамп опустилась так низко, что стала соучастницей Джаспера Адельстоуна в гнусном заговоре.

Она махнула рукой.

– Он не смеет говорить. Я бросаю ему вызов!

Лейчестер поднял руку.

– Он выше твоего вызова, – сказал он, – Джаспер Адельстоун мертв!

Она сделала жест презрительного безразличия.

– Какое мне до этого дело? – хрипло сказала она. – Почему ты говоришь мне о нем или о любом другом мужчине? Разве недостаточно того, что я потерпела неудачу? Ты пришел позлорадствовать надо мной? Чего же ты хочешь?