Стелла

Он сунул руку за пазуху и вытащил записку.

– Я пришел, чтобы вернуть тебе это, – сказал он. – Я взял ее с груди мертвеца, взял, чтобы спасти твою репутацию. Историю, которую она мне рассказала, я на самом деле услышал из уст девушки, против которой вы строили козни и которой причинили зло. Именно по ее приказу я здесь, здесь, чтобы спасти тебя от скандала и, по возможности, прикрыть твое отступление.

– От нее … от Стеллы Этеридж? – она выдохнула, как будто это имя могло задушить ее.

Он махнул рукой.

– Ты покинешь этот дом сегодня ночью. Я сделал все необходимые приготовления, и ты отправишься через час.

Она нестройно рассмеялась.

– А если я скажу нет?

Он строго посмотрел на нее.

– Тогда я расскажу эту историю своей матери, и ты услышишь свое увольнение из ее уст. Выбирай!

Она опустилась на стул и сделала презрительный жест.

– Говори, кому тебе угодно, – сказала она. – Я твоя обрученная жена, мои люди сейчас под твоей крышей; иди к ним и скажи им, что ты бросил меня ради девушки низкого происхождения!

Он повернулся и направился к двери, но не успел он дойти до нее, как последовала реакция. С тихим криком она подлетела к нему и опустилась у его ног, ее руки вцепились в его руку, ее лицо было обращено к нему с ужасной мольбой.

– Лейчестер, Лейчестер! Не оставляй меня! Не уходи! Лейчестер, я была неправа, зла, низка, подла, но все это было для тебя, для тебя! Лейчестер, послушай меня! Ты не пойдешь! Не прогоняй меня! Посмотри на меня, Лейчестер!

Он действительно посмотрел на нее, прекрасную в своем отказе и отчаянии, а затем отвел глаза; его ужаснуло, что она так низка и унижена.

– Ты не посмотришь на меня! – причитала она. – Ты не посмеешь! О, Небеса! Неужели я так изменилась? Неужели я стара, уродлива, отвратительна? Лейчестер, ты называл меня красивой сто, тысячу раз; и теперь ты не смотришь на меня! Ты оставишь меня! Ты не сделаешь этого; я буду держать тебя так вечно, вечно! Ах! – он сделал движение, чтобы высвободиться, – ты не причинишь мне вреда! Да, убей меня, убей меня здесь, у твоих ног! Я скорее умру так, чем буду жить без тебя. Я не могу, Лейчестер! Послушай, я люблю тебя; я люблю тебя в двадцать тысяч раз сильнее, чем может сделать эта несчастная девчонка! Лейчестер, я отдам за тебя свою жизнь! Смотри, я стою на коленях здесь, у твоих ног! Ты не отвергнешь меня, ты не сможешь оттолкнуть меня! Лейчестер! О, мой дорогой, любовь моя! Делай со мной, что хочешь, но не отвергай меня! О, любовь моя, любовь моя!

Было жалко, ужасно видеть и слышать ее, и сильный мужчина задрожал и побледнел, но его сердце было каменным и ледяным по отношению к ней; белое, бледное лицо его любимой встало между ними, и раскрасневшееся, искаженное страстью лицо у его ног казалось отвратительным и отталкивающим.

– Встань! – строго сказал он.

– Нет, нет, я не встану, – простонала она. – Я умру у твоих ног! Лейчестер, ты убьешь меня! Я потеряла все ради тебя, гордость и честь, а теперь и свое честное имя, потому что ты не можешь защитить меня; и ты оттолкнешь меня в сторону. Лейчестер, ты не можешь! Ты не можешь! О, любовь моя, любовь моя, не гони меня от себя! – и, все еще стоя на коленях, она склонила голову ему на руку и осыпала его руку градом страстных, прерывистых поцелуев.

Это его разбудило. С возгласом отвращения он сбросил ее хватку и встал, положив руку на дверь.

Она вскочила на ноги и, бледная и запыхавшаяся, посмотрела на него так, словно хотела прочесть его душу; затем, вскинув руки над головой, упала на землю.

Он постоял минуту или две, склонившись над ней, думая, что она лишилась чувств, но это было просто умственное и физическое истощение, и когда он подошел к звонку, она открыла глаза и подняла руку, чтобы остановить его.

– Нет, – пробормотала она. – Пусть никто меня не видит. А теперь иди. Иди!

Он направился к двери, а она встала и оперлась на стул.

– До свидания, Лейчестер, – сказала она. – Я потеряла тебя и все! Все!

Это были последние слова, которые он слышал от нее за много-много лет.

Глава 42

В конце концов, нет ничего лучше английских пейзажей. Они очень красивы. Я не думаю, что вы могли бы получить большее разнообразие оттенков опала в одном виде, чем сейчас перед нами, но чего-то не хватает. Все это слишком красиво, слишком богато, слишком великолепно; у человека перехватывает дыхание, и он жаждет хотя бы капельки английского уныния, чтобы смягчить яркие цвета и получить облегчение.

Говорил мистер Этеридж. Он стоял рядом с низким деревенским стулом, с места, где он стоял открывался всемирно известный вид на площади в Ницце. Солнце опускалось за горизонт, как огромный шар малинового огня, опаловые оттенки неба простирались далеко над их головами и даже позади них. Это было одно сияние славы, в котором, казалось, купалась стройная девичья фигура, откинувшаяся далеко назад на скамье.