Стелла

– Кому еще, как не мне, я думаю, у тебя было мало от меня секретов? Если бы твой выбор был сделан, ты бы пришел ко мне, Лейчестер? Я думаю, что ты бы так и сделал; я не могу представить, чтобы ты вел себя иначе. Ты видишь, что я не боюсь, – и она улыбнулась, – не боюсь, что твой выбор будет отличен от хорошего и мудрого. Я так хорошо тебя знаю, Лейчестер. Ты был диким, ты сам это сказал, а не я!

– Да, – тихо сказал он.

– Но, несмотря на все это, ты не забыл род, из которого ты произошел, имя, которое ты носишь. Нет, я не боюсь, что ты совершишь самую ужасную из всех ошибок, которую может совершить человек в твоем положении, – мезальянс.

Он молчал, но его брови сошлись на переносице.

– Вы странно говорите, миледи, – сказал он почти мрачно.

– Да, – согласилась она спокойно, безмятежно, но с серьезной напряженностью в голосе, которая придавала значение каждому слову. – Да, я говорю странно. Я не сомневаюсь, что каждая мать, у которой есть сын в твоем положении, говорит также странно. Есть несколько безумных поступков, которые ты можешь совершить, которые не допускают исправления; один из них, худший из них, – это глупый брак.

– Браки заключаются на небесах, – пробормотал он.

– Нет, – мягко сказала она, – очень многие сделаны в совершенно другом месте. Но зачем нам об этом говорить? Мы могли бы также обсудить, было бы разумно с твоей стороны совершить непредумышленное убийство, или кражу со взломом, или самоубийство, или любое другое вульгарное преступление, и действительно, мезальянс в твоем случае сильно напоминал бы самоубийство; по крайней мере, это было бы социальное самоубийство; и из того, что я знаю о твоей природе, Лейчестер, я не думаю, что это тебе подойдет.

– Я думаю, что нет, – мрачно сказал он. – Но, мама, я не собираюсь вступать в супружеский союз с одной из молочниц, по крайней мере в настоящее время.

Она улыбнулась.

– Ты мог бы заключить мезальянс с человеком, занимающим более высокое положение, Лейчестер. Но почему мы говорим об этом?

– Я думаю, ты начала это, – сказал он.

– Неужели я? – ласково спросила она. – Прошу прощения. Я чувствую себя так, словно оскорбила тебя простым случайным упоминанием о такой вещи, и я утомила тебя.

И она встала с царственной грацией.

– Нет, нет, – сказал он, вставая, – я очень благодарен, мама; ты поверишь в это?

– Ты сделаешь больше чем это? – спросила она, кладя руку ему на плечо и обнимая его за шею. – Ты будешь послушен?

И она с любовью улыбнулась ему.

– Ты имеешь в виду, достану ли я носовой платок? – спросил он, глядя на нее с любопытством.

– Да, – ответила она, – сделай меня счастливой, бросив его.

– И, предположим, – сказал он, – что избранная девица откажется от этой чести?

– Мы рискнем, – пробормотала она с улыбкой.

Он рассмеялся.

– Можно подумать, что ты уже сделала выбор, мама, – сказал он.

Она посмотрела на него, и улыбка все еще сияла в ее глазах и на губах.

– Предположим, я это сделала? Нет лучшей свахи, чем мать.

Он вздрогнул.

– У тебя есть? Ты меня удивляешь! Можно спросить, на кого пал ваш выбор, султанша?

– Подумай, – сказала она тихим голосом.

– Я очень глубоко задумался, – ответил он со скрытым смыслом.

– Если бы мне предоставили выбирать за тебя, я была бы очень требовательна, Лейчестер, тебе не кажется?

– Боюсь, что да, – сказал он с улыбкой. – Каждая гусыня считает своего детеныша лебедем и спаривает его с орлом. Прости меня, мама!

Она наклонила голову.

– Мне потребуется многое. Я должна хотеть красоты, богатства…

– Которых у нас и так уже слишком много. Продолжай.

– Звание и, что еще лучше, высокая должность. Уиндварды не могут объединяться с воронами, Лейчестер.

– Красота, богатство, положение и таинственное положение. Может быть, принцесса, миледи?

Гордый огонек засиял в ее глазах.

– Я не чувствовала бы себя униженной в присутствии принцессы, если бы ты привел ее ко мне, – сказала она с тем безмятежным высокомерием, которое характеризовало ее. – Нет, меня устраивает и меньшее, Лейчестер.

– Я испытываю облегчение, – сказал он, улыбаясь. – А эта возвышенная особа, я бы сказал, образец совершенства, кто она?

– Оглянись, тебе не нужно напрягать зрение, – ответила она. – Я ее вижу. О, слепой, слепой! Как же ты не можешь ее видеть! Та, кого я вижу, больше, чем все это; она женщина с любящим сердцем в груди, которому нужно всего лишь слово, чтобы заставить его биться для тебя!

Его лицо вспыхнуло.

– Я никого не могу вспомнить, – сказал он. – Ты заставляешь меня стыдиться, мама.

– Значит, мне не нужно называть тебе ее имя? – спросила она.

Но он покачал головой.

– Я должен знать это сейчас, я думаю, – сказал он серьезно.

Она помолчала мгновение, затем тихо сказала:

– Это Ленор, Лейчестер.

Он отстранился от нее, так что ее рука упала с его плеча, и посмотрел ей прямо в лицо.

Перед ним возвышалась гордая, величественная фигура, перед ним стояло прекрасное лицо Леноры с короной золотых волос и глубокими, красноречивыми фиалковыми глазами, а рядом с ним, парящее, как дух, лицо его возлюбленной.