Стелларлун

— Ну, я думаю, это один из способов отдохнуть от телохранителя. И теперь, когда у нас нет зрителей, может быть, ты, наконец, расскажешь мне, что вызвало всю эту тревогу. Не думай, что я не заметила, как быстро ты сменила тему.

Софи плотнее натянула одеяло.

— Это не тревога. Сегодняшний сеанс телепатии был просто… интенсивным.

Не помогло и то, что ей пришлось идти первой в Инквизиции, так как оказалось, что ее непроницаемая блокировка не позволяла Тиергану вести Фитца к ее Ядру Истины. Самое большее, что мог сделать Тиерган, это показать ей путь через разум Фитца, а затем предоставить ей вести Фитца по тем же путям, когда настанет его очередь.

Путешествие было очень дезориентирующим.

Они должны были пройти через подсознание Фитца, что было похоже на попадание в какой-то причудливый мир.

Верх был низом.

Правое левым.

Тени стали светом.

Окна дверями.

И все было как в тумане… кроме лиц.

Она узнала только некоторых из них.

Друзья.

Враги.

Но в центре всего этого, стоя высоко на пьедестале, была…

Она.

Она выглядела могущественной.

Хорошенькой.

Совершенно идеальной.

Именно такой, какой она хотела бы, чтобы ее видели.

И все же, это казалось каким-то… неправильным.

Своего рода подделкой.

Вроде как невозможным.

И она не могла не задаться вопросом, действительно ли Фитц видел ее такой… или он просто хотел, чтобы она была такой.

Или он даже не осознавал, что думал о ней таким образом, поскольку она была в его подсознании?

Софи подумывала спросить парня об этом, когда доберется до его Ядра Истины, которая представляла собой тесную, темную нишу с колючими краями, но не могла придумать, как сформулировать вопрос.

Или, может быть, она просто не хотела знать ответ.

По-прежнему ничего не хотела знать.

Но такого рода размышления, очевидно, разрушали их когнатскую связь, поэтому она заставила себя пройти через Инквизицию… и это было так же больно, как себе представляла.

Софи попыталась облегчить себе задачу, начав с тем, где могла предсказать реакцию Фитца:

В тот раз, когда она позволила Альвару уйти.

Тот факт, что она хотела встретиться с Триксом.

Пожар на складе.

Неудивительно, что от всех троих ее обдало колючим жаром… как будто она попала в песчаную бурю в пустыне.

Но последний показался немного прохладнее, чем два других.

Может быть, это доказывало, что Фитц искренне извинялся, и ему просто нужно было больше времени, чтобы оставить это позади.

Или, может быть, это означало, что он никогда полностью не оправится от этого.

Ей придется спросить его об этом на третьем этапе Инквизиции, хотя она была почти уверена, что ей не понравится его ответ.

Ей нужно было доверять процессу.

Поэтому Софи продолжала выбрасывать любые случайные темы, которые могли прийти в голову, которые могли бы вызвать какие-либо барьеры между ними:

Возвращение в Ложносвет.

Открытие тайника Кенрика.

Поиски Элизиана.

Разгадывание всех оставшихся тайн о Стелларлун.

Его травма ноги.

Шрамы Бианы.

И разум Фитца в основном оставался холодным и спокойным… пока она не упомянула проект Мунларк. Затем температура изменилась.

Тепло было мягче, чем первые волны, но оно также продолжало нарастать и нарастать. Почти так же, как Фитц пытался держать себя в руках и проигрывал битву.

Что заставило Софи задуматься…

Мог ли он… ревновать?

Он был своего рода Золотым мальчиком, о котором все говорили… пока не появилась она.

Беспокоило ли его это?

Казалось, что это возможно… особенно когда она решила попробовать выбросить слово «лидер».

Затем жар захлестнул ее, опалив сознание… и Софи захотелось закричать: «Я ДАЖЕ НЕ ХОЧУ БЫТЬ ГЛАВНОЙ»».

Она так устала иметь дело со всей этой драмой и обидой, которые сопровождали роль, о которой она на самом деле никогда не просила… и она подумала, что Фитц, из всех люди, понял бы ее борьбу.

Было больно, что он этого не сделал.

И она не могла понять, как разговор об этом позже поможет ей почувствовать себя лучше.

Но… Тиерган убежден, что это единственный способ сохранить их связь.

Она должна продолжать.

Это означало, что она не могла покинуть мысли Фитца, не сказав слово, которое изменило все между ними.

Слово, которое прорвалось сквозь их зарождающиеся отношения, как разъяренный горгодон, оставив их сломленными и мечущимися в своем пыльном следе.

Несопоставимость.

Она приготовилась к взрыву жара, но все еще не была готова.

Это было все равно что утонуть в кипящей лаве.

И все признания и заверения Фитца, казалось, растаяли.

Это было больше, чем барьер.

Это была гигантская, непреодолимая пропасть.

Обойти это невозможно.

И пути назад тоже нет.

От этого ей захотелось убежать далеко-далеко… или, может быть, свернуться калачиком и заплакать.

Но затем мысли Фитца зашептались в темноте.

Он пообещал, что они разберутся с этим. Напомнил ей, через что им пришлось пройти. Умолял ее не сдаваться.

«Мы все контролируем», — сказал он ей. «Мы должны выбирать. Так что давай выберем нас».

Она не знала, кого он имел в виду — Когнатов или друзей.

Или что-то большее.

Но в тот момент это не имело значения… потому что она, по крайней мере, снова могла видеть путь вперед.

Он был узким.

И коварным.

Но он там был.