Стена

— Ты как разговариваешь с офицером, чурбан?! — взревел Майер, перехватив оружие литовца и отпихнув его с такой силой, что тот едва не упал. — Часть этого пороха наша, король обещал ее полковнику Вейеру. Это мы, немцы, первыми вошли в крепость!

Немецкая речь, грозный тон и выпачканная в крови и в грязи кираса убеждали: лучше не связываться. Однако другой литовец, десятник, судя по дарде с флажком, решил показать характер.

— Без приказа мы никому ничего не отдадим! — рявкнул он, преграждая Фрицу дорогу. — Пан, вы должны показать письменное распоряжение. Или кавалера Новодворского или моего командира, маршала Дорогостайского.

— Распоряжение? — Майер зло улыбнулся. — Как же это я про него забыл? Разумеется, покажу.

Он сунул руку за пояс и в одно мгновение выхватил заряженный пистоль.

— Прочь с дороги!

— Дева Мария! — завопил десятник. — Что вы делаете, пан офицер?! Здесь же порох!

— Я знаю, — не убирая улыбки с лица, ответил Фриц, с обычной своей быстротой нажав на спусковой крючок.

Глаза он закрывать не стал: для чего, если они уже не понадобятся? Чудовищная вспышка болью пронзила мозг, и он не услышал грохота. Его подхватило, подняло, понесло, будто сорванный ветром лист, потом вроде вновь была вспышка и после — глубочайшая, непроницаемая чернота.

Фриц не знал, сколько времени прошло, прежде чем к нему вернулось сознание. Он долго пытался открыть глаза, потом понял: они залиты какой-то густой и липкой грязью. Осторожно поднял руку, чтобы стереть эту грязь, но рука тоже была вся в вязкой жиже. Кругом невыносимо смердило.

«О, нет, Господи! — подумал он, боясь произнести хоть слово вслух, чтобы это не попало еще и в рот. — Нет, так уже нечестно! Есть ведь грешники и похуже меня. Все было бы нормально, окажись я в смоле или в кипятке, скажем… но это уже слишком!»

Кое-как он проморгался.

И увидел над собой небо. Самое настоящее небо, безоблачно голубое, бесконечно высокое. Правда, ветер портил эту голубизну, принося откуда-то лохмы серого дыма. Но это был настоящий ветер.

Собравшись с духом, Фриц огляделся. И сразу понял, где оказался. Свалка у северо-восточной стены немилосердно разрослась за время осады. Здесь же золотари сливали нечистоты в несколько глубоких выгребных ям. Когда яма наполнялась, ее забрасывали землей, чтобы не воняло, а рядом рыли новую. Но под конец у людей уже не хватало на рытье сил…

Фриц угодил, вероятно, в одну из последних ям. Сообразив это, Майер даже позабыл, что боялся открывать рот, и воскликнул:

— Ничего себе!

Мысленно прикинув расстояние от свалки до взорванного им порохового погреба, Майер понял, что пролетел по воздуху примерно с полсотни саженей!

— Вздор какой-то, — сказал он вслух самому себе. — Человек не может лететь, как пушечное ядро, и остаться в живых… Если кому-то об этом рассказать, все решат, что я фантазер и обманщик. Но ведь я жив? Жив, это совершенно очевидно. Я не умер!

— Простите, пан, но вы ошибаетесь!

Голос прозвучал совсем рядом и так неожиданно, что Майер вздрогнул и, дернувшись, едва не погрузился в жижу с головой, но, заработав руками и ногами (слава Боту, кажется, целы!), сумел остаться «на плаву». Неожиданный сосед Фрица говорил по-польски, хотя и с сильным акцентом.

— Какого дьявола! — рявкнул Майер. — Кто это здесь еще плавает, и с чего ты, любезный, считаешь, что я умер?

— Помилуйте, что вы! Я имел в виду совершенно другое. А ошибаетесь вы, пан, в том, что человек не может пролететь на расстояние пушечного ядра и не разбиться. Все зависит от начальной скорости, траектории полета, и от того, какова степень плотности и упругости среды, в какую попадает тело, закончив полет.

Фриц сумел развернуться, балансируя в жидком месиве, и увидел, что неподалеку над поверхностью… этого… торчит голова. Эта-то голова и разглагольствовала столь пространно, словно незнакомец читал лекцию в каком-нибудь из европейских университетов. И тут вдруг Майер узнал его.

— Чтоб мне пролететь еще дальше! Да ведь это же… это же вы, пан инженер, мсье Луазо, или мистер Лесли, или как тебя там?!

— Да, пан офицер, это я! — воскликнул англичанин, не скрывая радости. — Я видел, как вы сюда прилетели и упали, но помочь вам никак не мог. Во-первых, я не был уверен, что вы живы, а во-вторых, все равно не сумел бы вас вытащить — мне и самому нелегко выбраться… Возможно, вдвоем нам это удастся.

— А ты-то как сюда попал? — Майер опомнился от изумления. — Тоже летел по воздуху? Помнится, вы как раз мастер летать и не разбиваться. Ведь так?

— О, пан! Вам смешно, а я с ужасом вспоминаю… Нет-нет, я ниоткуда не прилетал. Я сам сюда забрался.

— Забрался в… это? Но для чего?

Инженер глубоко вздохнул.