Стена

— Приезжал, приезжал, — не стал спорить воевода. — Единожды всего. На все готовенькое. А к его приезду уже и крепость Федор Конь разметил, и все укрепления вычислил… В общем, приехал Бориска, повелел строить тут и отбыл обратно в Москву. Доложил царю Федору, что «объеха место, как быти граду, и повеле заложити град каменный» — за что Федор его пожаловал… Ложь кругом, брат Григорий. Ложь и кровь… И пока не найдутся те три богатыря с железной волей, что… Ну да что об том говорить… А начались наши беды не сразу, с Углича еще, с убиенного отрока. Ждал Господь, пока его народ покается, ждал не один год. Царю Федору Иоанновичу наследника не давал, самого его болезнью источал. А мы, русские люди, не поняли! Не покаялись! И уж тогда…

И тут их догнала волна смятенных криков от собора.

— Глядите, православные, глядите! — кричала пробегавшая мимо смолянка. — Люди, да смотрите же все: чудо, чудо!

Обратно к храму Михаил и Григорий сами почти бежали. Уже в притворе воевода понял, что произошло. Вся заполнившая собор толпа в едином порыве рванулась к иконостасу, где слева от царских врат висела икона, и там, теснясь, толкая друг друга, все пробивались к высокому дубовому киоту.

— Она! — ахнул Михаил. — Неужто опять!..

— Кто?.. — не понял Григорий, который поверх множества голов и спин видел лишь самый верх киота.

— Икона… Матерь Божия Смоленская.[47] Чудотворная. Четыре года назад, когда окаянный Самозванец на Москву с войском шел, она миром плакать стала.

Отец тогда писал Грише в Москву о явленном у них, в Смоленске, чуде и уверял, что сам к образу прикладывался, и миро на лоб ему попало. В чудеса младший Колдырев искренне верил, но ему все время казалось: чудо, оно ж совершается для одной души человеческой, как же может быть так, чтобы свидетелем его вдруг стали сотни людей? Ну да, было Преображение Господне, было Вознесение, еще раньше Господь перед целой толпой воскресил Лазаря… Но те чудеса творил сам Христос, творил во имя того, чтобы дать многим и многим уверовать в пришествие Спасителя. Да и было это давно… Неужто же и поныне в людях сохранилось так много чистой, незамутненной веры, что Бог может вновь удостоить их чуда?!

— Пропустите! — крикнул Шеин.

Бравые молодцы, неотступно следовавшие за ним даже в церкви, резко отстранили одного человека, другого. Потом люди стали расступаться сами, теснясь, давая дорогу воеводе… Колдырева едва не оттерли от Михаила, но и он следом за Шейным приблизился к киоту.

Его ошеломил разлившийся в воздухе запах миро. Этот запах заглушал витавший кругом аромат ладана и, казалось, становился все сильнее.

В черном киоте светилась мягким золотым фоном икона. Лик Богородицы занимал ее верхнюю часть и был обрамлен алым покровом, рядом с которым ослепительно белым казался хитон Богомладенца, поднявшего руку для благословения…

Но ничего этого Григорий сразу не увидел. Увидел лишь глаза Девы. Они смотрели прямо, полные печали и словно бы укора…

И из этих глаз, выступая над нижним веком, крупными каплями бежали и бежали благоуханные слезы.

Владыка Сергий, все еще стоявший на амвоне, когда прозвучал первый крик, возвестивший прихожан о чуде, медленно осенил себя крестом и опустился на колени.

— Вот и знамение нам, православные… — сказал он, казалось бы, не так и громко, но его услыхали все. — Вот и Божье указание на то, что грядет к нам великая беда, и удостоены мы той беды, дабы принести покаяние и подвигом — подвигом искупить наши грехи!

И Михайло Борисович, и Григорий, один за другим приложились к лику чудотворной, и у обоих, у одного на лбу, у другого на губах и на щеке остались капли миро.

А дальше Григория посетили мысли странные. Он подумал, что здесь, в храме, наверное, нет сейчас Катерины Шейной и она не приложится к мироточивой иконе. Может, завтра придет? А ну как чудо до завтра прервется?!. И Гриша тотчас представил, как хорошо было бы, придя в воеводины палаты, коснуться своими, влажными от миро губами сладких Катиных губ… Просто передать ей каплю дарованной ему благодати!

«А это как ты объяснишь, Гриша?» — услышал он знакомую фразу и прервал поцелуй. Рядом с ним и обмякшей в его руках Катей стоял, грозно сдвинув брови, Михаил. На пальцах отнесенной в сторону девичьей руки повис нательный крестик.

Григорий встряхнул головой, и видение исчезло. Он перекрестился.

Отдѣлъ 4 Огнем и мечом (1609. Сентябрь)

В первый раз я с литовскими людьми Москву взял, хочу и теперь идти к ней с ними же!

Лжедмитрий II, 1605

Варвара (1609. Сентябрь)

Покуда прихожане Успенского собора переживали явленное им чудо, совсем неподалеку, но за рекой, на базарной площади смоленского посада происходили совершенно другие события.

Там, где вечерами наступала тишь, сейчас, напротив, сделалось шумно, будто в оживленный базарный день.