Стена Бурь

Всегда, когда Дзоми приходила во дворец (а это случалось нечасто, так как младших адвокатов приглашали ко двору лишь несколько раз в год), Тэра обязательно находила благовидный предлог поговорить с ней. Да вот только ничего интересного принцесса сказать не могла.

– Вы не заняты? – спросила Тэра. – Я давно вас не видела.

– А что вы хотели? – довольно сухо осведомилась Дзоми.

И тут же выругала себя за грубость. Она и сама не могла объяснить, почему при каждой встрече с Тэрой чувствует такое раздражение. Вообще-то, ей следовало бы испытывать благодарность. Ведь принцесса была одной из тех, кто сумел добыть ей пропуск на Великую экзаменацию и дал шанс изменить свою жизнь.

Вот только благодарности Дзоми почему-то не чувствовала. Честно говоря, вмешательство Тэры и ее братьев в некотором смысле лишило ее победу чистоты. Дзоми и принцы с принцессами принадлежат к разным классам общества, отличным между собой настолько, насколько хризантема отличается от одуванчика, но при этом Тэра почему-то упорно ведет себя с ней как с равной, как будто и не живет совсем другой жизнью, словно бы их обеих и не разделяет самая настоящая пропасть. Ведь для принцессы и ее братьев выхлопотать пропуск на экзамен было просто игрой, тогда как для самой Дзоми это был вопрос жизни и смерти: все ее мечты запросто могли разбиться вдребезги.

Дзоми не нравилось, что Тэра играет, изображая из себя не ту, кем является на самом деле: ее раздражало, что принцесса выдавала себя за простолюдинку в «Трехногом кувшине», одевалась как крестьянка, забавляясь работой в императорском саду, и обращалась к Дзоми так, словно они друзья, тогда как в действительности между ними нет ничего общего.

– Ах, пустяки! – воскликнула принцесса. – Я, вообще-то, не собиралась… Просто хотела… – Личико ее залилось румянцем.

Дзоми ждала.

– Я много думала над вашим предложением отказаться от использования логограмм ано, – сказала Тэра. И вдруг затараторила без остановки: – Я тут нашла отсылку в стихотворении, которое однажды написала принцесса Кикоми, и это кое-что напомнило мне, вот я и подумала: а вдруг вы это не читали? Тогда я могу сделать копию, если хотите, конечно, или вы можете сама взять в библиотеке и…

– Прошу прощения, ваше высочество, – перебила ее Дзоми, – но я не могу опоздать на прием к императрице, которая меня вызвала.

– Ох! – воскликнула огорченная принцесса. – Извините, пожалуйста! – Потом Тэра словно бы собралась с силами и выпалила: – Я восхищаюсь вами, адвокат Кидосу. Если честно, то даже завидую вам. Вы вольны жить своим собственным трудом, тогда как я связана узами рождения и вынуждена служить инструментом для удовлетворения чужих амбиций.

Дзоми потребовались все силы, чтобы не накинуться на девочку. Вместо этого, сделав несколько глубоких вдохов, она просто сказала:

– Ваше высочество, я бы не стала так необдуманно употреблять слово «завидую», не имея представления о путях, которыми следуют другие. Очень немногие женщины – даже не так: немногие люди вообще – обладают такими преимуществами, как у вас. Если вы сетуете на невозможность жить как хотите, то, возможно, это потому, что вы вовсе даже и не пытались быть самой собой.

* * *

– Нет слов, чтобы выразить мое почтение, ваше императорское величество, – произнесла Дзоми Кидосу, усаживаясь в формальную позу мипа рари.

На душе у нее было крайне неспокойно. Прежде императрица никогда ее не вызывала, да и встреча с принцессой Тэрой выбила девушку из колеи.

– Пустое, – сказала Джиа. – Чувствуй себя как дома.

Она переместилась в геюпа и жестом предложила Дзоми сделать то же самое. Плетеные циновки под ними были мягкими, а потрескивающие в жаровне поленья создавали в комнате уют, отгоняя холод ранней весны. На столике между женщинами стояли кувшин с подогретым сливовым вином и две чашки.

– Я наслышана о твоих петициях к императору. Он очень впечатлен твоей работой.

Дзоми потребовалось некоторое усилие, чтобы справиться с удивлением. Со времени назначения в Коллегию адвокатов, а это было три года назад, она сочинила десятки подробных петиций, критикующих законодательные инициативы различных министров, включая премьер-министра Йелу и даже косвенно самого императора. Она неизменно получала в ответ одну и ту же резолюцию государя: «Мною прочитано». Ни одна из ее смелых идей так и не была воплощена. Дзоми уже отчаялась добиться хотя бы чего-нибудь.

– Пожалуйста, попробуй вина, – предложила императрица.

Она взяла кувшин и наполнила чашки. В воздухе разлился аромат зимней вишни. Дзоми из вежливости сделала глоток. Вино оказалось крепким, и девушка почувствовала, что к лицу ее приливает кровь.

– Как я понимаю, твоя мать не согласилась переезжать в Пан.

Дзоми напряглась. Она никогда не обсуждала при дворе свои личные дела.

– Очень признательна вам за сочувствие, ваше императорское величество. Но мама привыкла к своему образу жизни и думает, что ей не понравится в шумной столице.

Императрица кивнула: