Стена Бурь

– Дара – страна цивилизованная, – сурово заявил Рути. – Некогда наши предки прибыли сюда и умиротворили дикарей, и я ожидаю, что боги распространили славу о нас далеко за пределы этих берегов. Эти чужеземцы, влекомые блистающим маяком нашего образа жизни, рискнули вступить на непредсказуемый путь китов, чтобы добраться до нас. А потому следует выказать им величие собственного превосходства. Честному человеку нет причин опасаться предательства, и, даже если вдруг пришельцы и замышляют нечто недоброе, наши открытость и искренность наверняка устыдят их, заставив осознать ошибочность своих поступков. Разоружайтесь, пока мы не запятнали честь наших повелителей: императора Дара и его преданного первенца.

С явной неохотой капитан Джима и прочие солдаты разоблачились, сложив оружие и доспехи в кучу рядом с пустыми блюдами, на которых прежде лежали подарки.

Пэкьутенрьо ухмыльнулся еще шире и энергично махнул руками. Его свита выстроилась по обе стороны от акульих ворот, открыв проход в лагерь.

* * *

Зрители на холме разразились радостными криками:

– Они входят!

– Дюмо, у тебя острые глаза. Видишь, что там происходит?

– Слишком далеко. Но мне кажется, чужаки просто кланяются. Быть может, мастер Рути действительно поразил их своей ученостью? Вот, снова кланяются!

– Странно, что чужаки стали делать это уже после того, как мастер Рути и его люди вошли в лагерь. Почему они не кланялись, когда он мог их видеть?

– Ну, тут тебя подводит недостаток образования. Помнится, я читал однажды про обычаи туземцев, которые жили на острове Полумесяца во времена прибытия ано. Кланяться вслед кому-то почиталось знаком еще большего уважения, чем делать это лицом к лицу…

– Я и не подозревал, Йехун, что ты у нас такой знаток героических легенд! Это ведь из саги про Того-Чье-Имя-Не-Выговоришь? Я тоже ее читал!

– Э-э-э… Да, именно оттуда! Вообще-то, это малоизвестное произведение – удивлен, что ты его знаешь. Так вот, я говорил, что задолго до того, как на островах поселились ано, у аборигенов существовал древний обычай. Он может показаться странным, однако на самом деле весьма мудр, если припомнить, что… Эй, погодите, что это вы трое хохочете, как гиены, у меня за спиной?

– Ох, бедолага Йехун, самодовольный ты осел: не существует никакой саги про Того-Чье-Имя-Не-Выговоришь! То, что ты единственный среди нас токо давиджи, еще не означает, что у тебя всегда и на все непременно должен иметься ответ.

– Высокий ум не должен смущаться мелочами…

– Хочешь, чтобы мы продолжали воздавать тебе единственную дань «уважения», которой ты заслуживаешь, – покатывались со смеху?

* * *

Дзато Рути преклонил колени в формальной позе мипа рари посреди большого шатра, высотой в три человеческих роста и шириной шагов в двадцать. Пол был устлан мягкой шкурой неведомого животного. Рути не без интереса разглядывал стены шатра: они были обтянуты полупрозрачной кожей, напомнившей ему тонкие мохнатые мембраны крыльев летучих мышей. При всей своей начитанности и немалом багаже знаний ученый не мог определить, какому зверю принадлежит эта шкура.

Варвар прошествовал в переднюю часть шатра и уселся, скрестив ноги, в позе геюпа. Остальные дикари, знать и вожди, если судить по массивным палицам и украшениям из кости и раковин, расположились по периметру помещения в произвольном порядке: некоторые в геюпа, а кое-кто, включая женщин, даже в такридо, раскинув и вытянув ноги.

Капитан Джима, опустившийся на колени рядом с Рути, недовольно насупился. Рути выступал представителем самого императора, и со стороны Пэкьутенрьо и его вождей такое обращение с посланником было вопиющим неуважением. Но прежде чем он успел что-либо сказать, Дзато Рути предостерегающе вскинул руку.

– Чужаки могут не разделять наших представлений о значении сидячих поз, – прошептал он. – Отличительными чертами цивилизованных людей являются терпимость и умение не обижаться на невежество. Нам следует уважать этого Пэкьутенрьо как короля своего народа.

Капитан стиснул зубы и промолчал. То, как варварская знать и вожди пересмеивались и перешептывались между собой, не давало ему покоя. Это не походило ни на прием королем послов другой страны, ни даже на встречу дружественно настроенных незнакомцев. Вроде бы особых поводов тревожиться не было, вот только… почему этот Пэкьутенрьо выглядит таким довольным?

Несколько молодых дикарей принесли оружие и доспехи, оставленные охранниками Рути у входа в лагерь, и свалили все в кучу перед своим королем. Пэкьутенрьо сказал что-то юношам, те кивнули и ушли.

– Вот видишь, – шепнул Рути Джима, – беспокоиться не о чем. Они даже наше оружие сюда принесли. Я уверен, что, как только между нами установятся доверительные отношения, они вернут его.

Пэкьутенрьо обвел взглядом Дзато Рути и его спутников, неловко сидевших посреди шатра, и снова ухмыльнулся. Глава делегации Дара кивнул и изобразил в ответ такую же дурацкую ухмылку. Знатные воины льуку пустили по кругу большой, грубо сделанный керамический кувшин, по очереди отхлебывая из него, и вскоре помещение заполнилось гулом переговаривающихся голосов.