Стена между нами

Если бы кто-то сказал алти-ардере, что их первая с избранной ночь будет вот такой — полной холода и ветра, соленых брызг и треска костра, — он бы посмеялся. Если бы предупредил, что крохам нежности он будет радоваться, как нищий подаянию, — просто не поверил бы. Если бы знал, каким бесценным и желанным будет миг единения, — трижды подумал бы, прежде чем хотя бы смотреть в сторону хрупкой девушки с волосами цвета темного золота.

Ни одной женщиной за всю свою жизнь Дорнан не дорожил так сильно, ни одну не желал получить так страстно, и ни одну не боялся потерять так отчаянно, как Лиан. Распоротое крыло — сущий пустяк. Мизерная плата за то, что они оба живы, дышат, желают друг друга. Так в бездну сомнения!

Его рука проникла под плащ Лиан, прошлась по обнаженной спине, замерла на талии, затем скользнула по бедрам дерзко и требовательно.

Дрожь, горячий вздох, её робкая попытка отстраниться, лихорадочный блеск в глазах. Она замерла, оставив бедра плотно сомкнутыми.

— Стой, погоди немного…

Дорнан остановился, тяжело дыша, но точно зная: пожелай он большего прямо сейчас — ей не удалось бы воспротивиться всерьез. Ему отчаянно хотелось сжать ее нежное, хрупкое, такое желанное и податливое тело в объятиях, подмять под себя, впиться губами в кожу, оставляя на ней ожоги поцелуев. Лишить дыхания, воли, разума. Преодолеть последнее сопротивление. Увидеть, как она закусывает губы от муки и наслаждения, погрузиться в горячую, страстную, полную темного безумия сторону любви. Но стоит ли торопить этот момент?

Ее рука неловко коснулась его груди, озябшие пальцы пробежались по налитым огнем мышцам на плечах. Крохотная узкая ладошка на фоне его загорелой кожи, казалось, светилась в темноте.

— Не спеши, умоляю. Мне… мне страшно. Обещай, что не сделаешь больно.

Её огромные глаза смотрели испуганно, но решительно. Тонкая, беззащитная перед его мощью. Жемчужно-белая кожа, отливающие медью волосы, отражение его собственного пламени на дне её зрачков.

Он с трудом отбросил настойчивое желание изорвать в клочья плащ — её единственную защиту — и выпустить на волю всю нерастраченную страсть. Чудом удержался, расстегнул фибулу, отложил её подальше. Коснулся взглядом обнаженной маленькой груди, будто созданной для ласк и поцелуев, тонких плеч, талии, живота, темного треугольника ниже.

Тряхнул головой, отгоняя назойливые мысли. Заставил себя чуть отодвинуться, создавая иллюзию некоторой свободы. Чувствовал, что иначе её сердце просто выскочит из груди. Спросил так спокойно, как только мог:

— Ты уже была с мужчиной? Хотя бы раз?

Она вспыхнула, покачала головой, попыталась прикрыть лицо руками. Что ж, значит, торопиться действительно нельзя. Он осторожно отвел её руки в стороны, мягко надавил ладонью на грудь, заставляя откинуться на спину, склонился к губам, поцеловал властно, настойчиво и требовательно, как тогда, на берегу. Она ответила, сперва робко, неумело, но со все возрастающей страстью. Дорнан без всякой магии ощутил, как его пламя перетекает между их обнаженными телами, пульсирует, охватывает, оплетает, объединяя их.

Отпустил лишь на мгновение, чтобы шепнуть:

— Доверься мне. Я не причиню вреда. Не смогу забрать твою боль, но сделаю так, что она потеряет значение.

Она закусила губы, прикрыла на мгновение глаза, кивнула несколько раз и покорно замерла в ожидании чего-то неведомого, а потому пугающего.

Нет. Так не пойдет. Он ждал так долго, неужели не выдержит еще чуть-чуть?

Ласково, терпеливо, шаг за шагом, он вел ладонью по обнаженной коже, оставляя поцелуи на ее теле. Дразнил и ласкал, позволяя ей раствориться в потоке ощущений, забыть о стыде. Сжимал её талию, касался губами груди, вплетал пальцы в золото волос на затылке, и снова целовал, вдыхая едва уловимый аромат солнца. В ее огромных глазах сперва металось недоверие, но вот она моргнула, пронзенная новыми, неведомыми ощущениями, вздохнула судорожно и прерывисто, по её телу прокатилась дрожь, а на лице появилось изумление.

— Любовь не всегда мука, — тихо пояснил он, проводя по внутренней стороне её бедра, касаясь самого сокровенного всё настойчивее.

У него голова закружилась от напряжения, от запертого желания, не способного найти выход. Хотелось ловить её прерывистое дыхание, бесконечно любоваться тем, как ее пальцы впиваются в ткань расстеленного плаща, как она мечется и извивается в его руках, роняя едва слышные стоны. Касаться тонкой кожи, чувствовать ток крови в жилах, слышать, как неистово бьется её сердце. И бесконечно смотреть на изгибы юного тела, наслаждаться его доверчивостью и отзывчивостью.

Внезапно она резко выдохнула, прикрыла глаза, выгнулась дугой, запрокидывая голову, упругие кудри рассыпались по зеленым сосновым лапам. Её пылающее тело пронзила судорога наслаждения, с губ сорвался сладкий крик. Она окончательно потеряла контроль над собой и отзывалась уже бездумно, требуя большего и восходя к прежде недоступным ощущениям.