Стена плача

Значит, Тутанхамон! А как быть с Эхнатоном и Нефертити? Эта достойная пара тоже требовала места под крышей нашей Пирамиды. Во-первых, этот Аменхотеп IV, назвавшийся Эхнатоном, впервые в истории предложил миру единобожие. Встать и сказать в те времена и во весь голос, что Бог один на весь свет, разве не в этом величие Человека! Правда, вскоре эту великую идею выбили из голов людей преемники Эхнатона, тем не менее, благодаря этой идее он остался в памяти потомков. Так бывает в истории, что безмозглые правители запоминаются своей тупостью. С Эхнатоном все было наоборот. И с тех пор никто не осмелился встать во весь исполинский рост и произнести эти великие слова во всеуслышание: Бог един!!! И едино Его создание - человек. Нет ни рас, ни религий, ни стен, разделяющих людей, нет разноголосицы и разногласий, кровь у всех одинакова - красная, как пожар в ночи, как свет солнца, ДНК - едина на всех, на весь мир людей. Кто-то может этому противиться? Разве что убогий недоумок, бездушный недотепа, упырь, жалкое отродье, гад, гной, навозная куча и собачье дерьмо.

- Твой Валерочка? Или Переметчик. Или, скажем, вся эта твоя шушера... Ваш отстойник...

- Какой ещё отстойник, Лен?

- Ты же сам говорил - ужи, ежи, кроты, жабы... Инфузории и планарии... Весь ваш вонючий планктон.

- Даже вот Папа, - говорю я, - недавно сказал-таки о единстве людей... Мало того - он признал инопланетян!

- Да ну!..

- Ну да!..

- Нет, правда?!

- Да! Да-да!. Он признал! Он сказал, что вполне вероятно, они давно приходили к нам с неба... Невероятно!..

Мы, конечно, мучились, мучились...

- Нам не обойтись и без Клеопатры, - заявил Жора, - определенно! Какая же без нее может быть эпоха Египта?

- Любишь ты древних баб, - произнесла Ната, - у тебя просто тяга к этим нефертитям и клеопатрам.

Жора расплылся в улыбке:

- И Клеопатрам. Особенно последней, седьмой. Пусть она не красавица, но какой стратег и какая сучка! Определенно! Притвора и хитрище...

- Значит, - сказала Тая, - мы признали-таки: красота спасет мир. Наша женская красота!

- Красота умрет, - сказал на это Жора, - ум же останется с нами до могилы.

Затем были греки, римляне...

И вот уже сам Цезарь спешит к нам на поселение. Рим! Великий Рим! В Цезаре вся его империя. И коль скоро Цезарь нашел у нас свое пристанище, то и Брут должен быть где-то рядом. Формула жизни «У каждого Цезаря есть свой Брут» не должна быть разрушена нашими принципами заселения Пирамиды.

- Ладно, - сказал Жора.

- Не много ли египтян и римлян? А вавилоняне, а шумеры? - заметила Нана, - история ведь начинается в Шумере! А раз так, то я бы предложила нам фараона Снофру. От него ведь мир впервые услышал о пирамидах.

- Ты напомнил им всем о Тине, - говорит Лена, - она же, кажется, у тебя из... Кто там у неё в родословной - кажется шумеры? Или ассирийцы?

- Кажется, - говорю я.

- Как интересно! - восторгается Лена. - Представляю себе - живой Хаммурапи! Или Шаррукин!

- Это ещё кто такой?

- Саргон, - уточняет Лена, - Саргон Первый. Ну, тот что «истинный царь», помнишь?

- Ах, Первый!.. Истинный!.. Конечно, помню!..

Потом мы перескочили на Гильгамеша.

- Но как же без Гильгамеша?! - воскликнула Дженни. - Нельзя нам без него, нет, мы без него...

- Угу, - сказал Жора, - без Гильгамеша мы не выживем. Да!

Бывало, что мы даже ссорились, если чья-либо кандидатура не набирала достойных баллов. Доходило до смешного - мы с вождей переходили на начальников.

- Здяка, Здяка, Здяказдя...здя... - заикаясь, пробормотал откуда-то вдруг вынырнувший Валерочка, и, сняв очки, стал тщательно протирать стекла концом галстука.

- Ты где пропадал? - спросила его Ната.

- Болел... панкреатит... операция... Здяка возьмите...

Он стоял перед нами бледный и потный с синими полулуниями под глазами в дорогом белом костюме, прислонив ладонь левой руки к животу, а правой водружая дорогие очки на переносицу.

- Возьмете? - он смотрел на Жору молящим взглядом.

Жора молчал.

Здяк был Валериным прямым начальником, которому тот служил верой и правдой. Он, говорят, даже носил его портфель.

Жора молчал.

- А вы знаете, - вдруг с достоинством произнес Валерочка, - что тетрахлордибензопарадиоксин в шестьдесят семь раз ядовитее цианистого калия и потому...

- Как тебе удалось это проверить? - спросила Нана.

- Так что...

- Так что «что»? - Жора сушил глаза и скальп его уехал на затылок.

- Да нет, я так... - пробормотал Валерочка, - нет, ничего... Просто...

Помолчали... А что тут скажешь?

- И... и Переметчика, - робко произнесла Света Ильюшина, - вы просто о нем забыли.

На это все только улыбнулись. Повисла пауза, затем:

- Геометрия жизни, - тихо сказала Юля, - прежде всего. Я - категорична! Я настаиваю на том, что геном первого нашего жителя должен отвечать всем принципам нашей Пирамиды! Геометрия генома в том и состоит...

- А что это у тебя там, - Жора глазами указал на ее плечо, чтобы увести Юлю от её геометрии, - на плече-то?

- Рыбка, - сказала Юля, - Золотая рыбка, Gold fish.

- Почему на английском?

- Потому. Не перебивай...