Стена Зулькарнайна

33 То, что мы здесь называем евразийской судьбой, — определенный потенциал низов, субстанциональный полюс человеческого коллектива — дремало в санкт-петербургский период империи. Эсхатологически мондиализм не может реализоваться, не разбудив и не исчерпав до дна все возможности региональной автохтонности; она должна выявиться как инструмент глобальной стратегии, вступить с этой стратегией в конфликт и проиграть. Евразийская автохтонность была запечатана, как джинн в имперской бутылке, Соломоновой печатью самодержавия. Это стало основной причиной, почему мондиализм приговорил к исторической свалке царский режим, который не только ему не противостоял, но даже служил верой и правдой.

34 Вынужденная обусловленность в данном случае не означает, что эта солидарность внешняя и малоэффективная. Особенно мощный глубокий процесс взаимодействия прошел между советизированным дворянством и “деклассированными” бывшими партийцами из евреев. В результате возник подлинный еврейско-дворянский симбиоз как стержень диссидентской психоидеологии.

35 Любопытно, что в Средней Азии потомки ходжей и баев, образовавшие поначалу верхушку республиканских компартий, опирающиеся на часть старой элиты, (“компрадорские партократии”, типичные для коммунистической интервенции в “третьем мире”), вернулись в власти после почти тридцатилетнего перерыва (с середины тридцатых по конец пятидесятых), “краснопалочники”, активные помощники советской власти из беднейших декхан, так и не смогли образовать правящую группу с наследственной преемственностью. Судя по некоторым наблюдениям, генетическая основа по крайней мере части этих “люмпен-декхан” восходит к древнейшему доиндоевропейскому населению региона, возможно родственному эламитам (дравидам).

ПАРАД СУВЕРЕНИТЕТОВ - ПОСЛЕДНИЙ?

Самой удивительной чертой страны, в которой никто никогда не придавал значения закону, является долгий въедливый утомительный диспут о правовых вопросах. Быть России федеральной или унитарной? На первый взгляд — какая разница: в нашей стране все равно конституцию никто не читает, что то и дело обнаруживается при анализе вновь “сотворенных” законов. Что бы там ни было написано, как скажут — так и будет. В стране действует право неформальное, телефонное, существует масса подзаконных актов, практически в любом законе, если постараться, можно отыскать противоречия с федеральной конституцией… И вдруг возникает проблема: как так, оказывается, региональные конституции не приведены в соответствие с федеральной, понимаешь!

В действительности вопрос не сводится к византийским играм внутри госаппарата, хотя и они играют немалую роль в процессе выстраивания пресловутой “вертикали власти”. У людей, которым, во-первых, по-настоящему дорого единство и целостность своей страны, а во-вторых, сохраняется хотя бы короткая историческая память, критика федерализма должна вызывать острую настороженность. Вспомним, что в последние годы перестройки демократы, планировавшие развал Союза, выступали с резкими нападками на якобы нелепое устройство Советской империи. Коммунисты-де превратили великую Россию в собрание республик, нарезали по национальному принципу псевдогосударство… Все эти разговоры нужны были для того, чтобы психологически подготовить распад единой территории. Сегодняшний возврат критики многоукладности российского государственного устройства кажется не менее подозрительным.

Федерализм никогда никакому великому государству не мешал быть единым и вести наступательную политику. Суть в том, что многоукладность — наилучшая правовая конструкция для страны, решающей некие масштабные задачи и нуждающейся в мобилизации своих ресурсов. История это подтверждает: древнейшая федералистская структура была присуща ахменитскому Ирану — империи в высшей степени многоукладной. Несмотря на федерализм, Кир сумел мобилизовать почти полуторамиллионную армию для похода на Балканы. В новейшие времена критикуемый унитаристами СССР явился страной, способной на беспрецедентную мобилизацию, продемонстрировав колоссальный запас внутренней прочности. Кстати, главным критиком его федерального устройства — тогдашним унитаристом, так сказать, — был Адольф Гитлер, считавший, что многонациональное политико-правовое устройство сталинской державы делает ее колоссом на глиняных ногах.

С другой стороны, известные унитаристские образования отличались исторической пассивностью и мобилизационной слабостью. Образцовым унитаристским государством был императорский Китай — крайне забюрократизированное государство, выстроенное с максимальным единообразием на всех своих территориях. Эта страна жила тысячелетиями от катастрофы к катастрофе, проходя через агонии чудовищных гражданских войн.