Стенающий колодец

Дверь закрывается, и бабушка, минуты две послушав, как дети идут спать, снова начинает вязать. Сквайр все еще спит.

Жил человек близ церковного кладбища

Как вам известно, Мамилий – лучший герой-дитя у Шекспира – начал рассказывать историю об эльфах и гоблинах своей матери-королеве и придворным дамам, но тут явился король в сопровождении стражи и отправил королеву в тюрьму. И история оказалась неоконченной – Мамилий вскоре умер, так и не успев ее досказать.

Так что же там было дальше? Шекспиру-то это, несомненно, было известно, и осмелюсь заявить, что и мне тоже. На самом деле история эта не нова. Вы наверняка слышали ее не один раз, да и сами ее рассказывали. А форму ей придать можно любую, какую захочешь. Вот вам моя.

Жил человек близ церковного кладбища. Нижний этаж его дома был каменным, а верхний – деревянным. Парадными окнами он выходил на улицу, а задними – на кладбище при церкви. Когда-то этот дом принадлежал приходскому священнику, но (а это происходило во времена королевы Елизаветы) священник женился, и ему понадобилось помещение попросторнее. К тому же жене его не нравился вид на кладбище из окна, особенно по ночам. Она утверждала, что видит… не важно, что она там утверждала… во всяком случае, покоя она мужу не давала, пока тот не согласился перебраться в здание побольше на той же улице.

А в этом доме поселился Джон Пул, вдовец, и жил он там совсем один.

Что похоже на правду, потому что он еще и странностями отличался, мягко говоря. В те времена людей хоронили обыкновенно по ночам и при свете факелов. Так вот, заметили люди, что, как только случались похороны, Джон Пул так и приникал к своему окну, на верхнем ли этаже, на нижнем – в общем, откуда лучше было видно.

Однажды ночью хоронили старушку. Она слыла очень богатой, но в краях этих ее невзлюбили. Болтали, что она не христианка и что в ночь Иванова дня и в ночь Дня Всех Святых дома ее не бывает. На ее красные глаза было страшно смотреть, и даже нищие не стучались к ней в дверь. Тем не менее все свое богатство она оставила церкви.

В ночь ее похорон никакой бури не наблюдалось – было светло и тихо. Но несмотря на то, что она специально оставила деньги на свои похороны, трудно было нанять носильщиков и факельщиков. Хоронили ее не в гробу, а в шерстяном одеянии. И присутствовали там лишь те, кому это сделать пришлось… да еще Джон Пул глазел из окна. И, перед тем как засыпать могилу, священник наклонился и что-то кинул на тело… это что-то звякнуло… и тихим голосом произнес следующие слова: «Пусть твои деньги умрут с тобой». Потом он быстро ушел, и все остальные тоже разошлись, остался только один факельщик, который светил могильщику и его подручному – они могилу засыпали. И оказалось, что они плохо постарались, потому что на следующий день – а то было воскресенье – люди, пришедшие на кладбище, сильно сердились на могильщика, потому что новая могила выглядела очень неопрятно. И точно, когда он сам пришел поглядеть, она выглядела хуже, чем он ее оставил.

Тем временем Джон Пул пребывал в крайне необычном для него состоянии: ликовал и нервничал одновременно. Он стал проводить вечера в гостинице, что было непохоже на него, и тем, с кем он беседовал, все намекал, что у него появились деньжата и что ищет домик получше.

– И неудивительно, – ответил ему как-то раз кузнец. – Я бы не смог жить в таком доме, как ваш. Я бы всю ночь трясся от страха.

А хозяин спросил его: отчего?

– Мне бы все казалось, что кто-то влезает мне в окно, ну и еще что-нибудь такое, – объяснил кузнец. – Например… старуха Уилкинс, которую похоронили неделю назад.

– Молчал бы лучше, подумай, что ты такое говоришь, – отругал его хозяин. – Думаешь, мастеру Пулу приятно слышать такое?

– Да мастеру Пулу все равно, – возразил кузнец. – Он давно там живет. Я говорю только про себя. Этот похоронный звон да факелы, и еще эти могилы и пустота… а вот ходят слухи, что там огоньки бывают… а вы видели огоньки хоть раз, мастер Пул?

– Нет, никаких огоньков я не видел, – угрюмо ответил мастер Пул и, опрокинув еще стаканчик, двинулся домой.

В ту ночь, когда он лежал у себя в спальне наверху, вокруг дома стал, завывая, носиться ветер, и мастер Пул никак не мог заснуть. Поднявшись, он подошел к маленькому стенному шкафчику и что-то оттуда достал – оно звякнуло – и положил в карман своей ночной рубашки. Потом он подошел к окну и выглянул наружу.

Вы когда-нибудь видели в церкви мемориальную доску с изображением фигуры в покрывале? Эта тряпка еще так странно скомкана на голове. Вот что-то вроде такой фигуры выбиралось из земли на кладбище в том месте, которое было так хорошо известно Джону Пулу. Он бросился в кровать и замер.