Стенающий колодец

– Есть свисток, – доложил он. – Уилкокса. Он, наверное, его уронил.

И один закричал, а другой засвистел. В неподвижном воздухе эти звуки достигли слуха Стэнли. Он оглянулся… и раздался такой пронзительный и страшный крик, что любой подскочил бы, а не только эти мальчики на холме.

Но было слишком поздно.

Фигура на четвереньках позади Стэнли прыгнула на него и поймала за руку. Та жуткая, что размахивала руками, снова всплеснула ими, но теперь торжествуя. Та, что пряталась меж деревьями, затопала, волоча ноги, вперед и вытянула перед собой руки, будто хотела во что-то вцепится. А та, что находилась дальше всех, ускорила шаг и стала с ликованием трясти головой. Мальчики, затаив дыхание, молчали и только наблюдали за ужасным поединком мужчины и его жертвы. Стэнли оборонялся единственным оружием – бидоном. Поля драной черной шляпы слетели с головы существа, и на свет появился белый череп с пятнами – по-видимому, клочками волос. К этому времени одна из женщин добралась до них и стала тянуть веревку, которая была намотана вокруг шеи Стэнли. Вдвоем они быстро одолели его – жуткий крик прекратился, и все трое исчезли среди кучки деревьев.

И все же через мгновение появилась надежда, что спасение все-таки придет: мистер Хоуп Джонс большими шагами быстро двинулся вперед, потом вдруг остановился, оглянулся, потер глаза и побежал дальше. Более того, мальчики увидели, что не только большой отряд из лагеря несется к ним, но что и пастух мчится вверх по склону другого холма. Они стали махать руками, кричать, бегать то туда, то сюда. Он ускорил свой бег.

И снова мальчики взглянули на поле. Но там никого не было. Но что там среди деревьев? Неужели туман поднимается? Мистер Хоуп Джонс перелез через изгородь и стал продираться сквозь кусты. Запыхавшийся пастух остановился рядом с ними.

– Они поймали его! Среди деревьев! – повторяли они вновь и вновь.

– Что? Он все-таки пошел туда? Несмотря на то, что я ему сказал? Бедняга! Бедняга!

Он бы еще что-нибудь сказал, но его прервали другие голоса. Появился спасательный отряд. Быстро перебросившись словами, все рванули вниз с холма.

Только они оказались в поле, как тут же встретили мистера Хоупа Джонса. На своем плече он нес тело Стэнли Джадкинса. Он срезал веревку, на которой тот висел, еще подергиваясь. На теле не было ни капли крови.

На следующий день мистер Хоуп Джонс вооружился топором и отправился к полю с намерением вырубить каждое дерево и сжечь каждый куст. Вернулся он с отвратительной раной на ноге и со сломанным топорищем. Ни искры не удалось ему раздуть, ни следа от удара топора оставить на дереве.

Я слышал, что население Стенающего колодца теперь состоит из трех женщин, мужчины и мальчика.

Алджернон де Монморанси и Уилфред Пипсквик пережили сильное потрясение. Оба они тут же покинули лагерь, а те, кто остался, ходили с унылым видом, правда, не очень долго. Первым, кто пришел в себя, был Джадкинс-младший.

Вот вам, джентльмены, история карьеры Стэнли Джадкинса и частично Артура Уилкокса.

Прежде, я думаю, ее никогда не рассказывали. Если в ней есть мораль, то суть ее, я не сомневаюсь, ясна; если же мораль в ней отсутствует, ничем не могу помочь.

Эпизод

Представьте себе просторный сад загородного дома священника, что примыкает к парку в несколько акров площадью и отделен от него полосой старых деревьев – за ней закрепилось название «Посадка». Сад – тридцати или сорока ярдов вширь, не более. Запираемые ворота из дубового сруба ведут к нему от дорожки, бегущей кругом, и если проходить в сад через них, нужно просунуть руку в квадратную выемку, вырезанную в них, и двинуть засов, а от ворот уже идти к стальной калитке, открывающейся в парк со стороны Посадки. Далее следует добавить, что из некоторых окон дома священника, который стоит в низине по сравнению с Посадкой, видны фрагментарно дубовые ворота и идущая через них тропа. Иные деревья, растущие там, – шотландские ели и всякие другие, образующие частокол, – прилично вымахали, но их не окутывает мрак, в них нет ровным счетом ничего зловещего, ничего, навевающего меланхолию или так называемый «похоронный дух». Это благоустроенная территория – да, в зарослях кустарника сыщется пара глухих уголков, но они едва ли гнетущи или мрачны. Остается только дивиться, как такое прелестное местечко связано для меня с определенной тревогой неясного свойства, тем более что ни в детские, ни в более сознательные годы жизни в тех краях не находилось легенд или слухов о каких-либо старых либо насущных несчастьях.