Стенание

Тут мне в голову пришла мысль: а почему бы не дать придворным партиям сразиться насмерть? Чем радикалы лучше консерваторов? Вот и пусть себе грызут друг друга. Но потом я вспомнил, что королева никому не причиняла вреда по своей воле. Как и епископ Кранмер. А вот что касается лорда Парра… Тут я призадумался. Он был стар и выглядел нездоровым, и хотя я видел его безусловную преданность племяннице, но также ощущал и беспощадность этого человека. Сейчас я полезен ему, но, повернись ситуация иначе, он, вероятно, решит, что мною вполне можно и пожертвовать.

Парр официально наделил меня полномочиями доверенного лица родителей Грининга. Теперь мне надлежало обойти улицы вокруг собора Святого Павла и поговорить сначала с констеблем, а потом — с соседом Грининга мастером Оукденом и его подмастерьем, который видел предыдущую попытку проникновения в дом бывшего хозяина. И еще мне следовало попытаться разузнать поподробнее о друзьях убитого.

Лорд Уильям велел мне вернуться во дворец к семи. Похоже, теперь я буду по уши занят много дней подряд. К счастью, судебная сессия еще не началась, хотя в сентябре предстояли разбирательства. Придется попросить Барака выполнить дополнительную подготовительную работу по моим делам и проконтролировать Николаса и Скелли. Мне было неловко лгать Джеку и Николасу: я мог сказать им, что занят расследованием убийства печатника по просьбе его семьи, но ни в коем случае не должен был упоминать об охоте за книгой королевы. Особенно огорчала меня перспектива обманывать Барака, с которым нас всегда связывали доверительные отношения, но я не видел другого выхода.

Движимый каким-то импульсом, я свернул на север и направился на улицу с маленькими домишками, где жили мой помощник и его жена Тамазин. Оба они были моими давними друзьями. Мы втроем прошли через многое, и мне так захотелось поговорить с каким-нибудь простым, здравомыслящим, далеким от всяческих интриг человеком, а заодно посмотреть на своего крестника, маленького Джорджа. Барак должен был быть на работе, но Тамазин, скорее всего, в это время дня дома. Неплохо бы провести время в простой обстановке, — возможно, в следующий раз мне не скоро доведется отдохнуть душой.

Я привязал Бытия к столбу возле дома и постучал в дверь. Открыла их помощница по хозяйству, вдова средних лет, которую все называли мамаша Маррис. Она сделала книксен:

— Мастер Шардлейк, мы вас не ждали.

— Да вот, был поблизости и решил заглянуть. Миссис Барак дома?

— Да, и хозяин тоже. Он пришел на обед. Я как раз собралась убирать посуду.

Я вдруг осознал, что сегодня не обедал. Мамаша Маррис провела меня в тесную гостиную с окном, выходившим на маленький, безупречно ухоженный садик Тамазин. Ставни были открыты, и комнату наполнял аромат летних цветов. Джек с женой сидели за столом перед пустыми тарелками. В руке у моего помощника была кружка пива. Маррис начала убирать посуду. Тамазин выглядела прекрасно, ее хорошенькое личико было довольным и счастливым.

— Какой приятный сюрприз! — воскликнула она. — Но на обед вы опоздали.

— Я сегодня совсем забыл про обед, — вздохнул я.

Миссис Барак цокнула языком:

— Это плохо. Я принесу хлеба и сыра.

Ее муж взглянул на меня и пояснил:

— Я хожу обедать домой. Я подумал, что Скелли вполне может присмотреть за молодым Николасом в это время.

— Все в порядке.

Я улыбнулся малышу в белой рубашонке и шерстяной шапочке с завязками бантиком, выползшему из-под стола посмотреть, что тут такое происходит. Он взглянул на меня карими глазами, точь-в-точь такими же, как и у Барака, улыбнулся и пролепетал:

— Да!

— Это новое слово, — с гордостью сообщила Тамазин. — Видите, Джордж начинает говорить.

— Надо же, как вырос, совсем уже большой мальчик, — сказал я с искренним восхищением.

А ребенок тем временем подполз к папе и, сосредоточенно нахмурив бровки, сумел на какое-то мгновение встать и ухватить его за нос. Радостно улыбнувшись этому своему достижению, он поднял ножку и пнул отца в лодыжку.

Барак взял малыша на руки.

— Зачем же ты пинаешься, братец? — проговорил он с деланой серьезностью. — Да еще в присутствии крестного? Бесстыдник.

Джордж радостно захихикал, и я погладил его по головке. Выбивавшиеся из-под шапочки локоны, светлые, как у Тамазин, были тонкими, словно шелк.

— Растет не по дням, а по часам, — удивленно заметил я. — Хотя я до сих пор затрудняюсь сказать, на кого он все-таки похож.

— По этой щекастой мордочке ничего не понять, — ответил Джек, нажимая малышу на нос-кнопку.

— Я слышал, тебя можно поздравить, Тамазин, — повернулся я к хозяйке дома.

Она зарделась:

— Спасибо, сэр. Даст Бог, в январе у Джорджа родится братик или сестренка. На этот раз мы оба надеемся, что будет девочка.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Да, разве что по утрам немного тошнит. А теперь позвольте мне принести вам хлеба с сыром. Джек, у тебя горошина в бороде. Пожалуйста, убери. Это выглядит отвратительно.

Барак вытащил горошину и отдал ее Джорджу, к восторгу последнего.