— Пожалуй, нужно отрастить такую раздвоенную окладистую бороду, какие сейчас носят. Там застревает столько пищи, что закуска всегда будет под рукой. Здорово я придумал, а?
— Тогда тебе придется подыскать новый дом, чтобы в нем есть! — крикнула с кухни Тамазин.
Я посмотрел на вольготно развалившегося в кресле Барака и играющего у его ног малыша и понял, что был прав, решив не вмешивать своего помощника во всю эту историю.
— Джек, — сказал я, — у меня тут появилась новая работенка, из-за которой — по крайней мере в ближайшие дни — меня часто не будет в конторе. Можно тебя попросить взять на себя надзор за Николасом и Скелли? Впрочем, Николаса я, наверное, возьму на подмогу. И если получится, то буду сам встречаться с наиболее важными клиентами.
— Вроде миссис Слэннинг? — спросил Барак. Я знал, что он терпеть не может эту дамочку. Джек с интересом посмотрел на меня. — А что за работенка?
— Возле собора Святого Павла убит печатник. Уже прошла неделя, но нет никаких признаков, что преступника схватят. Служба коронера, как обычно, лодырничает. У меня есть доверенность на расследование от родителей погибшего. Сами они живут в Чилтерне.
— И они поручили вам это дело?
Я в нерешительности замялся:
— Ну, через третьи руки.
— Вы же больше не беретесь за такую работу. Это может оказаться слишком опасно.
— На этот раз я решил сделать исключение.
— У вас встревоженный вид, — в своей прямолинейной манере заявил мой помощник.
— Пожалуйста, давай не будем это обсуждать, — ответил я с некоторым раздражением. — Тут есть некоторые аспекты, которые я не должен разглашать.
Барак нахмурился. Раньше я никогда ничего не утаивал от него.
— Что ж, вам виднее, — сказал он тоже с ноткой раздражения.
Джордж между тем оставил отца и сделал два неуверенных шажка ко мне. Я поднял мальчика и с опозданием понял, что своими пухлыми ручонками, измазанными раздавленным горохом, он схватил меня за рубашку.
— Ай-ай-ай! — воскликнул Джек. — Извините, пожалуйста. За этим проказником нужен глаз да глаз.
Тамазин принесла тарелку с хлебом и сыром и пару сморщенных яблок.
— Прошлогодние, — пояснила она, — но хорошо сохранились. — Увидев мою перепачканную рубашку, Тамми забрала у меня Джорджа и посадила его на пол. — Где твоя голова, Джек? — упрекнула она мужа. — Это ведь ты дал ему горошину, а? Он же мог подавиться.
— Как видишь, Джорджи не стал ее пробовать, — возразил Барак. — А на прошлой неделе, — сообщил он мне, — этот дурачок пытался съесть слизняка в саду — и хоть бы что.
— Фу! Дай его сюда. — Тамазин наклонилась к сыну и взяла малыша на руки, а он озадаченно посмотрел на нее. — Ты сам как ребенок, вечно находишь на свою голову неприятности.
— Извини. Да, в наше время лучше проявлять осмотрительность. — Ее супруг многозначительно посмотрел на меня.
— Если это возможно, — ответил я. — Если возможно.
Я заехал домой сменить рубашку, прежде чем отправиться в Линкольнс-Инн. На кухне стояла Джозефина в платье, какого я еще на ней не видел, — из хорошей шерсти, фиолетового цвета, с длинным белым воротничком. Агнесса, опустившись рядом с девушкой на колени, подкалывала подол булавками. Когда я вошел, обе встали и сделали книксен.
— Как вам нравится новое платье, сэр? — спросила миссис Броккет. — Джозефина специально купила его для завтрашнего свидания, а я помогала ей выбрать.
Молодая служанка, как всегда, покраснела. Платье шло ей чрезвычайно. Впрочем, я не мог удержаться от мысли, каким бледным и даже вылинявшим смотрелся этот цвет по сравнению с невероятно яркими красками, которые повсюду встречались в Уайтхолле. Но большинство простых людей могли позволить себе лишь такие одежды.
— Ты прекрасно выглядишь, Джозефина, — сказал я. — Мастер Браун наверняка будет впечатлен.
— Спасибо, сэр. Посмотрите, у меня и туфли новые.
Девушка чуть приподняла платье, чтобы показать квадратные белые туфли из хорошей кожи.
— Просто загляденье, — улыбнулся я.
— А платье из лучшей кендальской шерсти, — сообщила Агнесса. — Оно не сносится много лет.
— Куда вы пойдете гулять? — спросил я.
— В Линкольнс-Инн-филдс. Надеюсь, сегодня погода опять будет хорошей, — ответила Джозефина.
— Небо вроде безоблачное. Но я очень спешу. Агнесса, мне нужна чистая рубашка. — Я распахнул свой камзол, показывая следы маленьких ручек, и пояснил: — Мой крестник набедокурил.
— Ай-ай-ай! — сокрушенно воскликнула миссис Броккет. — Сейчас позову мужа.
Эконом появился из столовой в переднике, — должно быть, чистил серебро, так как от него пахло уксусом.
— Мартин, ты можешь достать мастеру Шардлейку чистую рубашку? — Как всегда, говоря с супругом, Агнесса сменила тон. — Ту, что сейчас на нем, запачкал его маленький крестник.
Она улыбнулась, но Мартин в ответ только кивнул. Он редко смеялся или улыбался. Похоже, этот человек родился без чувства юмора.
Я поднялся к себе в комнату, и через пару минут появился Броккет с чистой рубашкой. Он положил ее на кровать и застыл в ожидании.
— Спасибо, Мартин, — поблагодарил я, — но оденусь я сам. Грязную оставлю на кровати.