Стенд

Она, похоже, смутилась. На самом деле. Сначала ляпнула, не подумав, радуясь, что вопросы пошли не те, которых она ждала и опасалась. А потом сообразила, какие из ее слов можно сделать выводы — и от смущения стала многословной и торопливой:

— Да у них ведь его и не было… не они же забрали-то… не отдали то-есть… они помогали просто… Они не то чтобы совсем плохие, нет, просто работа у них такая…

Поня-ятно.

Интересно, ей действительно надо на этот самый Талгол, или это — предлог? Часть непонятной более сложной игры? Но, с другой стороны — что еще могло заинтересовать ее на полупустом внешнем уровне до такой степени, чтобы… А, кстати — до какой именно степени?… Проверим.

Аликс пожала плечами:

— Малышка, тебе не повезло. Видишь ли, я не беру пассажиров.

Вот так.

А теперь посмотрим…

Если тебе так уж нужен этот самый Талгол — заслужи. Поработай. Попытайся убедить. Ну-ка, ну-ка, давай, детка, а мы поглядим. Оценим. Прикинем. В эту игру можно играть и вдвоем, хотя ты об этом пока и не догадываешься…

Девчонка не разочаровала. Сделала несколько мелких шажочков в сторону Аликс, продолжая доверительно-заискивающе улыбаться и вдавив сжатые ладони вертикально в ребра на груди так, что на ребрах этих откуда ни возьмись проявились два намека на выпуклости. И не просто проявились — нахально заявили о своем существовании и теперь туго натянули тонкий зеленый шелк. Остановилась прямо перед Аликс. Их лица оказались практически на одном уровне, и поэтому девчонка запрокинула и склонила набок голову, чтобы иметь возможность заглянуть в глаза немного снизу, усиливая тем самым впечатление заискивания и приниженности. Аликс отметила, что в остальном она в точности скопировала ее позу. Насколько, конечно, возможно скопировать стоящему человеку человека сидящего.

— А вам не нужен юнга? Я могу быть хорошим юнгой!

Она была просто очаровательна сейчас, такая симпатичная куколка, огненно-рыжий цветок на тонкой зеленой ножке. Ссадины на мордашке ее совсем не портили, скорее, лишь добавляли очарования. Если приодеть как следует… Или — совсем раздеть…

— Очень хорошим юнгой… сэр… — Голос стал вкрадчивым, улыбочка — многообещающей. Вгляделась пристально. Поправилась:

— Ой, извините… мэм.

Еще более вкрадчивый голос, еще более многообещающая улыбочка.

А вот это уже серьезно.

Она явно работала в режиме «зеркала», эта малышка, подстраиваясь под собеседника по ходу действия. Проведенный Аликс только что простейший тест это явно и недвусмысленно выявил. Работала, конечно, плохо и примитивно, методом тыка, словно нахватала где-то верхушек, сути не понимая. Но — работала.

И назвала ее «мэм».

Уверенно так назвала. Без тени сомнений. При том что Аликс сегодня, чтобы не заморачиваться со сложными женскими головными уборами, принятыми в колонии Бьюта, работала под мальчика. А если уж эриданка работает под мальчика, то никому даже и в голову не придет подумать о каком-то ином варианте.

— Мэм, я… Я и правда могу быть отличным юнгой! Я уже работала… У меня даже рекомендации… были… Я все умею делать! Правда-правда! Я даже помощником моториста была!..

Голос почти не изменился, разве что стал более напряженным. Та же вкрадчивость и обещание. А в обертонах — паника. Паника и…

— ВОзьМИТе, ПОжаЛУйсТа, ну ЧТО ВАм сТОиТ?!!

Она опустилась на колени.

Ч-черт!

Дилонг!..

Точно!

Черт…

— И готовить могу!.. И убирать!.. И массаж умею… ВоЗьмИТе, мЭм! Не пОжаЛЕете!..

Неумелый, неотработанный и драный, брошенный широким веером вместо экономного прицельного лучика, но тем не менее вполне узнаваемый.

Вот же паскудство!

Стыдно, Аликс. Могла бы и просчитать вероятность такого развития событий: с «зеркалом» сорвалось, она запаниковала и ударила из самых крупных орудий, чтобы уж наверняка, она же не понимает еще, чем это чревато, она же ни черта не понимает еще… Счастье ее, что здесь такая глухомань, никаких детекторов на ближайшую сотню парсеков, счастье ее, что не встречался ей лицом к лицу пока еще ни один самый занюханный рыцарь.

— Ладно, уболтала. Будешь юнгой до Талгола, а там посмотрим. Но — с одним условием.

— Как прикажете, мэм! — Мелкая потянулась, еще раз выгодно демонстрируя неплохую фигурку, улыбнулась ликующе и завлекательно, пригасив торжествующее сиянье рысьих глаз.

— Больше никогда не пытайся проделать ЭТО. Ни с кем.

— Что в-вы… имеете… в виду… мэм?

Очень тихий голос. Почти спокойный. Если бы не обертона. Глаза широко распахнуты.

Удивительно, до чего же холодными могут быть эти оранжевые глаза.

— Ты — знаешь… — Аликс крутанула пальцем в воздухе, — ЭТО.

Девчонка медленно встала с колен. Улыбка ее дала явственную трещину.

— Я не уверена, что… понимаю…

— То, что ты проделала с теми, на поле, заставив их драться с тобой, чтобы привлечь мое внимание. То, что ты так неумело пыталась проделать со мною сейчас. То, что, похоже, ты с той или иной результативностью проделываешь со всеми встречными.

Ее улыбка разлетелась на сотню дрожащих осколков. В голосе зазвенело отчаянье:

— О чем вы, мэм?! Я не понимаю…