Стенд

— Они принимали участие в чемпионате Деринга. Финал проходил здесь, на Большой арене, Реддрак шел в пятерке лучших. Но перед последним кругом взял самоотвод. Их команда покинула планету, не дожидаясь окончания Чемпионата. Я скопировал все игры, в которых они принимали участие. Будешь смотреть?

— Буду… — Лайен постучал ногтями по подлокотнику, добавил хмуро, — Потом.

Придется. Может, проскользнет какая зацепка и станет понятно, чего это вдруг один из ведущих игроков выходит из игры — просто так, не потерпев поражения и не будучи дисквалифицирован. И куда после этого он может направиться… ну вот куда?

— На Талерлан они направились.

— Что?..

— На Талерлан! — Дэн засиял еще сильнее, хотя это и казалось невозможным, — Мне диспетчер сказала. Я с ней это… ну… поговорил.

Поговорил он…

Еще бы она не сказала, если с ней один из лучших ромео поговорить решил. Проскользнувшая зависть была привычной уже и мимолетной.

Потому что…

— Талерлан… — повторил Лайен внезапно охрипшим голосом, и лицо его исказилось, — Талерлан?! Френни!

* * *

Борт скоростного катера «Ки-Со».

(Комфортные каюты, высокая скорость, аренда вместе с вышколенным персоналом всего за…)

Стась.

— Куда мы летим?

Правильнее было бы сказать: «Куда ты меня тащишь?» Честнее, во всяком случае. Но Стась не отважилась на такую формулировку. Она вообще решилась спросить его лишь в каюте, когда стало окончательно ясно, что Бэт не собирается ничего объяснять.

Он устроился на краешке стола, положив коммуникатор на колени и продолжая что-то быстро выстукивать, его пальцы метались по крохотным кнопкам, как заведенные, лицо постоянно менялось — то хмурилось, то искажалось нетерпеливой гримаской, то ухмылялось удовлетворенно. Походило на то, что между ним и невидимым собеседником шли какие-то активные переговоры, трудные, но вроде как вполне удачные.

И то, что проводил он переговоры эти не в звуковом режиме, Стась очень не нравилось.

— Бэт, куда мы летим?

— А? — Он на секунду оторвался от коммуникатора, посмотрел непонимающе, словно никак не мог понять, о чем это она. Потом сообразил, перестал хмуриться, улыбнулся даже успокаивающе, но она видела, что думает он о другом, — На Талерлан.

Его улыбка не успокаивала. Скорее, наоборот. Так улыбаются душевнобольным добрые медбратья перед тем, как провести рекомендованный сеанс лоботомии, так капрал улыбается новобранцам перед самым началом безнадежной атаки.

А уж место назначения…

Она порывалась спросить его еще на стадионе. Или в такси. Или в пункте проката… Не смогла.

И не потому даже, что был он занят, активно и катастрофически, ну просто ни на секунду не вклиниться с расспросами — если не тащил ее куда-то за руку, значит, с кем-то разговаривал, лично или по фону, или что-то подписывал, или вот так, как сейчас, что-то быстро набирал и стирал на своем комме, и тонкие пальцы его стремительно летали над клавиатурой, а лицо хмурилось, будучи сосредоточенно-отстраненным, и отпадало всякое желание задавать вопросы.

И даже не потому, что такой Бэт — сосредоточенный, гиперактивный, деловой и невозмутимый, занятый чем-то малопонятным, Бэт, улыбающийся снисходительно и заботливо раздвигающий кресло — пугал Стась гораздо больше, чем Бэт в ярости, с суженными глазами и перекошенным от бешенства лицом. Этот Бэт уже все для себя решил, а был он не из тех, кто легко отказываются от выбранного пути. И Стась не была уверена, так ли уж ей хочется знать, что именно он там решил… И вообще, задавать Бэту вопросы чревато, как-то раз она уже спросила его, и получила ответ. Честный ответ. Он всегда был честен до непристойности. В этом-то и заключалась основная опасность.

Она спросила тогда, почему он с нею не спит. И даже не попытался. Ни разу. Ведь все равно остальная команда и большинство проинформированных услужливыми комментаторами о традиционном люксе на двоих зрителей считают их чуть ли не семейной парой. Так в чем же дело? В ней или в нем?

И он ответил в том смысле, что недотраханные злее и лучше дерутся, а умный хозяин не будет сам крутить голову курице, несущей золотые яйца. Честный мальчик. Причем ответил легко. Даже весело. Так, чтобы она сама выбирала, принимать его ответ за шутку, или нет. А потом он засмеялся, облегчая ей выбор, и она засмеялась тоже. Чтобы не подумал он, что она обиделась. Обиделась, вот еще! Из-за такой ерунды…

Да только вот ерунды ли?..

Умные люди, конечно, не крутят шеи золотоносной куре. Умные люди берегут ее, зерном отборным угощают, о здоровье заботятся, не утомляют разными лишними глупостями, от несения яиц отвлекающими, оберегают, короче, от всяческих неприятностей. А недотраханные действительно злее, тут не поспоришь.

Да только такая вот мелочь: что случается с курицей, если вдруг перестает она нести эти самые яйца?

Талерлан…

— Зачем?

Она знала — зачем. Вернее, догадывалась. Кто же не знает специализацию Талерлана! Но почему-то очень хотелось получить подтверждение.