Стенд

Мелкая сглотнула. Лицо у нее не изменилось.

— Зря.

— Не думаю. Назови мне хотя бы одну достаточно вескую причину, из-за которой ты на корню согласна загубить свой великолепный и на многое способный молодой организм — и я сама первая проголосую за эту дрянь. Но только причина должна быть действительно веская.

Мелкая запрокинула голову и улыбнулась уголком рта — в этой улыбке обнаружить можно было что угодно, вплоть до презрительного злорадства, очень старой, не по возрасту, тоскливой снисходительности и детского безбашенного вызова по типу: «Вот помру — вам же хуже будет!» Взгляд ее был по-прежнему тусклым и очень тяжелым, взгляд этот не имел с улыбкой ничего общего.

— Видишь ли… У меня — синдром аста ксоны. Пятая стадия.

— Удивила. У меня, знаешь ли, тоже. Седьмая, кстати. Ну и что?..

* * *

Борт скоростного катера «Ки-Со».

Стась.

Надоело…

Наверное, если бы Стась потребовалось сейчас выразить свое внутреннее состояние одним словом, она прибегла бы к помощи именно этого. Или не прибегла бы. Потому что ей действительно надоело.

В конце концов, сколько можно?

И почему это все всегда так уверены, что они гораздо лучше знают, что именно для тебя лучше? И почему все всегда так уверены, что, раз не любишь ты ругаться и активно возражать, то они обязательно должны взять на себя ответственность за твое существование и организовать существование это в полном соответствии со своим пониманием правильного мироустройства? Все и всегда.

«Сейчас в тебе говорят гормоны. Успокоишься и придешь в норму — сама мне спасибо скажешь. Нет никакого смысла рушить столь понравившийся публике образ из-за такого пустяка, а сменить пол на Талерлане, сама знаешь…» «Ай, брось, все это делают, ты что, хуже других?..» «Чем тебе не нравится Стенд? Ну и что, что наркотики, тебя же насильно никто не заставляет, а для авансистки там очень даже…» «Не спорь, милочка, танцы — это несерьезно, а в корпусе тебя ожидает неплохое…» «Какая из тебя кошка?!.. Ты же такая ма-а-аленькая! Тебе же самой будет лучше мышкой…»

На-до-е-ло…

Стась лежала на откидной койке в пустой каюте и улыбалась, кусая губы и глядя в близкий потолок.

Она была закрыта в запертой каюте на запертом корабле, да вдобавок еще и прикована к койке специальными полицейскими наручниками. Но никогда в жизни еще не ощущала она себя настолько СВОБОДНОЙ.

Свободной от чувства вины.

То, что собирался сделать с ней Бэт, словно бы освободило ее от всякой ответственности за то, что собиралась сейчас сделать она сама. И это чувство полной свободы было восхитительно новым ощущением. Или новым восхитительным ощущением, не важно. Важно — что восхитительным…

И больше не надо оглядываться в испуге, выискивая, а не обидела ли кого случайно, больше не надо думать, не огорчит ли кого-то ее отказ. Просто есть вещи, соглашаться на которые нельзя. Нельзя — и все.

Этого не объяснить тем, кто не понимает. Просто нельзя — и все тут. Ты это сам понимаешь — и достаточно. Или момент такой наступает… Еще вчера, может быть, было бы можно. Может быть. А сегодня — все. Хватит.

Надоело…

* * *

Борт частного круизера «Мицар».

Лайен.

— Она на Талерлане.

— Если это — все, что ты собирался мне сообщить, то мог бы и не тратиться! — Каа фыркнула.

Дальняя связь у Френни была выше всяческих похвал, но расстояние все-таки приличное, по маленькому экранчику то и дело шла снежная рябь помех. Возможно, это именно из-за них казалось, что лицо Каа время от времени передергивается в странной гримасе, а глаза вспыхивают, словно два индикатора опасности.

— Это я знаю. Я знаю даже больше — она прибыла туда девять с половиной часов назад. А вот чего я не знаю, так это того, почему вас до сих пор там нет?

Лайен порадовался, что Френни, при информации о Талерлане впавший в буйно-активную эйфорию, утром настоял на своем и все это время гнал почти на пределе, нещадно насилуя двигатели и уложив два прыжка почти стежок в стежок.

— Мы будем там через три часа.

— Три часа… — Каа пожевала морщинистыми губами, что-то про себя прикидывая. Смилостивилась, — Растешь. Пожалуй, даже я не смогла бы среагировать быстрее… Ты только это собирался мне доложить?

— Нет. Синьки свернули операцию.

— И поступили вполне логично… С их точки зрения. Ты что-то хотел спросить?

— Да. В свете всего… вышеизложенного… наше задание… В чем оно теперь будет заключаться?

Морщинистое лицо на экранчике приняло несколько озадаченное выражение. Потом внезапно скривилось. Пошло рябью.

Это помехи. Это всего лишь помехи. Будем надеяться, что это только…

Глава 37 Любое исключение рано или поздно становится правилом

Борт частного круизера «Мицар».

Лайен.

ПРОДОЛЖЕНИЕ.

— М-да… Рановато я тебя похвалила… Задания никто не отменял. И не изменял… Что-нибудь не ясно?

— Но зачем? Теперь-то. Даже Фрида…