Стэнли Кубрик. С широко открытыми глазами

Николсон выглядел как спокойный добрый человек, и, похоже, они вдвоем просто прекрасно продвигались. Мы говорили о Джеке всего несколько дней назад, когда Стэнли объявил мне, что он сыграет главную роль в фильме. Я знал его только по имени.

– Что ты думаешь? Тебе нравится Джек? – спросил он.

– Ну, я не знаю… А он не немного… Не лучше было бы, если бы ты взял другого актера, того, которого я очень люблю… Как же его зовут…

– Кого?

– Ну этого, который играет во всех полицейских фильмах… Чарльза Бронсона!

Стэнли невозмутимо посмотрел на меня.

– А почему именно Чарльз Бронсон?

– Потому что мне нравятся персонажи, которых он играет. Он хорош, разве нет?

– Это не тот типаж, который мне нужен.

Через несколько часов он вернулся к этой теме и попытался объяснить мне, почему он выбрал Николсона: «Видишь ли, в Джеке все идеально подходит для этой роли: его выразительность, даже то, как он ходит. Ему не нужно ничего добавлять, чтобы сыграть этого персонажа; все уже есть в нем. Ему даже не нужно тренировать речь, как это делал Райан, чтобы достичь ирландского акцента». И это было правдой: не было большой разницы между Джеком Николсоном на съемочной площадке и в реальной жизни. Все что ему было нужно – это маленький вельветовый пиджак, который Милена принесла ему, немного грима, наспех причесанные волосы, и вуаля: он превращался в Джека Торренса. День за днем он был безупречен. Он никогда не пересекал черту и всегда придерживался профессионального открытого для сотрудничества подхода. Он слушал Стэнли и делал все, что он говорил. Вообще-то он делал даже больше, чем Стэнли просил его. После того, как он отыгрывал сцену так, как Стэнли просил его, он просил снять еще дубль, потому что у него появлялась новая идея. Только через несколько дней после начала съемок я согласился со Стэнли, когда он сказал, что Джек был рожден, чтобы сыграть этого персонажа. Джек сам это понимал и наслаждался каждой минутой.

Шелли Дюваль, исполнительница второй главной роли, казалась мне немного уязвимой. Когда я встретил ее, она только что закончила собеседование в кабинете Стэнли. Она напомнила мне Олив из мультфильмов о Моряке Попае: она была невероятно стройная и ее руки свисали по бокам. В тот день Вивиан тоже была в офисе, и я помню, что Вивиан была единственной, кому улыбнулась Шелли. Как будто, в отличие от других, Вивиан не напугала ее. Мариса Беренсон произвела на меня совершенно другое впечатление. Даже если она немного беспокоилась о встрече со Стэнли, то все равно все еще была рада поговорить со мной в дружеской манере. Шелли даже не поздоровалась. Я не думал, что она и Джек кажутся подходящими друг для друга. Может быть, это именно тот эффект, которого Стэнли пытался добиться?

В последующие дни Стэнли начал снимать сцены с двумя актерами. Моментально стало ясно, что есть проблемы. Как обычно, Джек занимал свое место перед камерой и гнул свою линию с решимостью разъяренного быка. Шелли, напротив, колебалась, и когда она допускала ошибку, то останавливалась, боясь, что испортила дубль. Когда Джек делал ошибку, он просто продолжал играть. Он импровизировал или пытался как-то ее исправить, чтобы можно было хотя бы закончить. Таким образом, он дал Стэнли возможность подумать о сцене в целом. «Не волнуйся, если что-то не так, мы снимем это снова», – говорил Стэнли, пытаясь успокоить Шелли, но она становилась все более и более неуверенной.

«Шелли, сыграй сцену точно так, как я сказал тебе, и после этого мы посмотрим, нормально ли получилось», – настаивал Стэнли. «Ты всегда говоришь Джеку „о’кей“. Почему ты не говоришь этого мне? Что-то не так?» – спрашивала она озадаченно.

– Шелли, просто сыграй сцену.

Я никогда не слышал, чтобы Стэнли когда-нибудь отзывался о ней не по-доброму, но я не сомневался, что она считала съемки эмоционально-истощающими. Однажды водитель, которого продюсерская компания наняла, чтобы отвозить ее домой, отвел меня в сторону. «Когда я подвожу Шелли по вечерам, я слышу, как она плачет на заднем сиденье, – сказал он. – У нее проблемы на съемочной площадке?»

«Никаких, – ответил я, – все хорошо. Постарайся приободрить ее как умеешь». Водитель был хорошим человеком и по дороге домой сказал Шелли: «Они сказали мне, что не о чем беспокоиться. Стэнли очень доволен тобой». Вивиан была единственной, с кем Шелли чувствовала себя комфортно. Как только объявляли перерыв, Шелли шла к Вивиан, и улыбка наконец-то появлялась на ее лице. Но когда появлялся Стэнли, Шелли моментально уходила от Вивиан и снова оставалась одна. Вивиан подошла ко мне и спросила: «Я правильно делаю, что говорю с Шелли? Как только появляется папа, она убегает. Он велел ей не говорить со мной?»

Джек со своим характером точно не способствовал улучшению ситуации. Он любил занимать доминирующее положение. Он всегда делал вульгарные замечания, полные сексуальных инсинуаций, он притягивал к себе внимание любого, кто отвернулся от него, и флиртовал с чем угодно в юбке. По сути, он вторгался в личное пространство чужих людей и, в частности, в пространство Шелли.