Стены вокруг нас

Мне нечасто доводилось открывать рот, тем более беседовать с охранниками, так что весь нерастраченный пыл я вложила в эти слова. Вышло громко. Я занесла кулак. Садануть бы им прямо в стекло! Оно непробиваемое, а жаль. Вот бы услышать звон осыпавшихся осколков.

– Уймись, заключенная! Хочешь в карцер угодить из-за какой-то тележки? Гроб деревянный с четырьмя колесами, было бы о чем переживать!

Пренебрежительный тон отрезвил меня, будто удар плеткой по голой спине. Она знала, где тележка, значит, надо выудить у нее, что случилось. Из ушей у меня валил пар, но я опустила кулак и постаралась вообразить себя в тихом спокойном месте, где-нибудь вроде Флориды. Иногда помогало.

– А может, тебя посещений лишить? На две недели, а? Или вообще на месяц?

Она нарочно меня провоцировала.

– Ах, да! Совсем забыла. К тебе же никто не приходит. Никто и никогда.

В глазах закипела горючая жидкость, лишь отдаленно походившая на слезы. С трудом мне удалось совладать с собой и выровнять дыхание. Я разжала кулак.

Блитт ждала. Ждала долго. Наконец вымолвила, моргая из-за очков свинячьими глазками:

– Я видела Уорд с твоей тележкой в третьем корпусе.

– Каннибальшу? – взревела я, представив, сколько обслюнявленных волос найду потом в книжках. Она же все страницы изжует! Какой кошмар!

Блитт пожала плечами.

– Я думала, вы с ней договорились. Тебя не было, ты припоздала.

– Меня сегодня только из одиночки выпустили, всего минут на двадцать задержалась. Ну, может, на полчаса.

И тут я вспомнила, что краем уха слышала, как наши что-то говорили про Кеннеди.

– А Кеннеди… – как бы не выдать, что Лола ее колотила, – выздоровела уже?

– А ты что-то знаешь об этом?

– Нет, ничего.

– Ее сегодня выписали из лазарета. А вот твою сокамерницу, которая поджарилась, еще нет, – хмыкнула Блитт.

– А вы разве не слышали? Ко мне сегодня новенькую подселяют. – Я кивнула на экран.

У Блитт отвисла челюсть. Смешно.

Я рысью понеслась в третий корпус в надежде застать там Кеннеди. Блитт даже не окрикнула меня, чтобы я шла спокойно.

Кеннеди как раз выходила из корпуса, толкая перед собой тележку. Вся в синяках, лицо по цвету походило на кусок бекона (бекон я не ела с тринадцати лет). Но шагала она вполне бодро. Тележка вильнула в сторону, Кеннеди попыталась ее выправить, не смогла, и та воткнулась в противоположную стену. Упал томик стихов Рембо. Милое мальчишеское лицо шмякнулось об пол, но Каннибальша даже не остановилась.

Удивительно, что она вообще осталась жива после того, как Лола ее отделала.

– Кеннеди! Стой!

Она с трудом обернулась. Похоже, ей больно поворачивать голову. Ухо у нее распухло и посинело, как баклажан. Человеку, помнящему, что значит принимать чужие страдания близко к сердцу, даже стало бы ее жаль, наверное.

Однако мне наплевать на тот мешок из мяса и костей, на котором хорошенько оттопталась Лола. Мне наплевать на Лолу и на то, что она опасна, что может избить кого угодно – кто уж там будет следующей. Я сама изувечу Кеннеди, только бы вернуть мою тележку, мои книги.

Кеннеди вцепилась в тележку мертвой хваткой.

– Теперь я книжки развожу, Эмбер! – Когда она говорила, в уголках рта растягивались белые нити слюны. Она отпустила одну руку и утерла ею нос. – Тебя на кухню перевели.

Не может быть! Меня не было всего три дня. И почему Сантосуссо мне не сказал?

Колеса скользнули по полу, будто коньки по глади ледяного застывшего озера, тележка впечаталась в Кеннеди, отбросив ее к стене, затем, откатившись назад, устремилась по коридору прочь.

Это не я, тележка сама! Честное слово!

Меня схватили. Ноги повисли в воздухе. Только не одиночка, пожалуйста, только не новый срок. Худшее из наказаний для нас – лишний год, месяц, неделя, год, проведенные здесь.

Но меня держали руки в зеленом комбинезоне.

Джоди. Одна лишь Джоди здесь больше и сильнее меня.

– Хватит уже с Кеннеди. Ей и так досталось.

Наши глаза, не сговариваясь, устремились к куче тряпья на полу. Куча привстала и оперлась спиной на стену, затем сунула в рот прядь волос.

Между нами стояла тележка – уже ничья, вокруг валялись деревянные щепки. Книжки разлетелись в разные стороны.

Я протянула было к ним руку, но на мое предплечье легла тяжелая ладонь Джоди. Развязной походочкой подошла Пичес.

– Здорово, сучки! – бросила она, переводя взгляд с кучи тряпья на нас с Джоди. Та все сжимала меня в медвежьих объятиях, хотя я больше не вырывалась.

Пичес принялась подбирать книжки. Какое благородство! Подозрительно… Кеннеди захныкала. Джоди пригладила мне волосы, одернула комбинезон.

– Что с тобой, Эмбер? Ты ведь никогда не дерешься.

Джоди много знала о насилии. Маленькой девочкой она ночами пряталась в шкафу, а повзрослев, однажды встала во весь рост и дала отпор, после чего ей пришлось убежать из дома. Она жила на улице, применяя там полученные дома навыки – их хватило с лихвой, и на этой волне она оказалась здесь с нами в «Авроре-Хиллз». Уж Джоди-то могла распознать человека, склонного к насилию.

Пичес кивнула, не сводя с меня глаз.

– Да-да, ты здесь одна невиновная! – Она как будто повторила слышанные ранее слова.