Степь 1. Рассвет

Было не больно, но импульс движению придала внушительный. Тут кто-то из атаманов истошно завопил «Тикай!». Индра и так уже бежавший спотыкаясь вперёд, рванул из баймака петляя по огородам как заяц, топча посадки и увёртываясь от каких-то предметов, летящих ему в след.

Вот такой была его первая встреча с ней. Одно слово – любовь с первого взгляда, притом не взгляда вообще, а как ни на есть настоящего…

Глава вторая. Если заела бытовуха, а от безделья уже не знаешь, что делать, и серость жизни немила хоть топись, тогда пойди сдайся в плен врагу. Вот где не соскучишься.

Зорька пришла в себя от беспамятства лежа со связанными за спиной в локтях руками на густой шкуре. Жёсткая, словно иглами колет, и кем-то у кого руки из зада выросли, плохо выделана. Оттого его скверная работа воняла до жути, будто её не в соли, а в отхожем месте вымачивали.

Ещё не распахивая с перепуга глазёнки, она эту шкуру учуяла носом. Ни с чем бы не перепутала эту крепкую зловонность, хватающую за нос прищепкой и норовящую достать до самого нутра и то нутро вывернуть наружу со всеми потрохами

Где-то совсем рядом негромко переговаривались мужики. Голоса грубые, приглушённые и Зорьке незнакомые, поэтому она решила ещё по прикидываться полудохлой, глаз не открывать и не шевелиться, но при этом прислушалась. Лучше бы она этого не делала. Хотя, чего на девку пенять. Ведь не она так решила, а страх, сковавший всё её сознание так решил за неё, у самой хозяйки даже не спрашивая на то разрешение.

Потому что совсем рядом, почти над самой головой с оглушительным треском и грохотом разорвалась грозовая молния. Зорька аж подпрыгнула лёжа, от неожиданности. И как только умудрилась, горемычная. Тут же машинально съёжившись, распахнула бешеные глаза. Везде, докуда дотягивался взгляд она видела только шкуру бера, а то, на чём она лежала вдруг дрогнуло и принялось вертеться.

Чужие мужицкие голоса встревоженно загудели, но о чём они говорили Зорька разобрать не могла из-за того, что откуда-то со стороны накатывал шелест дождя, и невнятные голоса в нём попросту утонули. Тяжёлые капли одна за другой увесисто забарабанили по телу и буквально тут же вода с неба хлынула, как из ушата.

Крупные капли от души лупцевали пленницу по телу и голове, пробивая пышную, но резко вымокшую рыжую шевелюру. Рубаха в раз промокла и прилипла к спине противным холодом. Только ноги до этого времени от чего-то горящие по непонятной причине, восприняли сырую прохладу с облегчением.

Тут накрыло чем-то сверху будто крышку захлопнули и стало совсем темно, но и лить перестало. Хотя куда уж более. И сама была насквозь мокрая, да и лохматый бер под ней напился водой до такого состояния, что при малейшем движении чавкал. Зорька лежала на шкуре словно порося в луже, только что не хрюкала.

Девка осторожно подняла голову и оглядела свою западню. Это оказалась небольшая прямоугольная коробка, со всех сторон накрытая шкурами, только в ногах не было стенки, но разглядеть в проёме что-либо было невозможно. Там стояла сплошная стена дождя. И вообще снаружи стало как-то темно и хмуро.

Она позволила себе пошевелиться, даже по извиваться, чтобы хоть как-то размять затёкшее тело. Понять, где находится, что произошло и кто эти мужики, ярица22 естественно не могла.

Зорька вообще ничего не помнила, словно память вырезали или добела вычистили. Помнила только, что после обеда убирала посуду со стола, когда земля задрожала и от соседних землянок послышался визг и тревожные крики.

Все её домашние были в куте. Смятение, нехорошее предчувствие, а затем и откровенный страх как по команде охватил присутствующих, словно морок к ним в землянку заполз и расползся липким ужасом по всем углам. Даже посикухи притихли и прижались к маме. Затем всё стихло. Недобрая такая тишина наступила вокруг, аж в ушах зазвенело.

– Я пойду гляну, – вполголоса предложила Милёшка, сестра Зорьки, на два лета помладше её.

– Цыц, – как отрезала мама.

Милёшка остановилась у самого выхода как вкопанная, к чему-то напряжённо прислушиваясь снаружи.

– Ой маменьки, – давя в себе ужас тихо и сдавлено залепетала она, прижимая руки к груди и пятясь от входа, – сюда кто-то топает!

После этого Зорька не помнила ничего.

Пока шёл дождь, вернее лил ливень, яростно, но в общем-то не долго по времени лупцевавший округу, она валялась на шкуре и мучительно пыталась сообразить, придумать хоть какую-нибудь версию происходящего. Вот только всё придуманное так или иначе упиралось в одно, – это чёрная степная нежить, будь она трижды проклята.

Об этой напасти слухи гуляли давно. Налетает мол это «отродье степное» на баймак, мужиков бьёт, пацанов бьёт, а баб с детьми увозит куда-то в своё подземное логово. Утаскивают с концами и бесследно, словно по воздуху. Никто из тех подземелий ещё ни вертался живым. Поэтому никому было неведомо, что там делают с бабами и девками.