Степь 1. Рассвет

У них в баймаке о том по-разному говорили. Но Зорька до выпученных глаз всем доказывала, что их там заживо съедают. Хотя девки разное про них врали, кто во что горазд, кто дурней придумает, но бабы в бабняке выражали с Зорькой согласие, вернее она с ними соглашалась от скудности собственной фантазии.

К тому же по поводу заживо съедения у неё перед глазами вставала чуть ли не живая картинка, от чего мурашки табунами бегали по щуплой спине, вымораживая холодом внутренности. После того как всё это представила, в другое уже ни в какую не верила, потому что пугаться пуще этого не получалось как ни пробовала.

Ливень кончился, и она вновь отчётливо услышала мужицкие голоса. А может быть это зверь по-человечьи говорит, мелькнула у неё мысль, от которой опять всё внутри похолодело, противно заболел живот и закружилась голова.

Ярица поняла, что сейчас снова потеряет сознание и принялась глубоко дышать, притом даже в голос, с присвистом. По извивавшись вывернулась, уставив лицо в свободный от шкур проём коробки, откуда проникал свежий воздух.

Но тут откуда не возьмись в дыру заглянула страшная чёрная морда большого и лохматого зверя, с которой чернота буквально текла струями, и она опять отключилась от сознания, издав на прощание ни то жалобный стон, ни то скрип со свистом, отлетающей души в мозолистые пятки…

В следующее пробуждение она приходила в себя медленно, частями. Сначала, Зорька никак не могла сообразить, почему её безостановочно трясут, не сильно, как бы ни собираясь будить, но и не желая при этом оставлять в покое.

Глаз открывать не стала. Побоялась. Но поняла даже через закрытые веки, что вокруг светло и благоухает ароматом степного разнотравья. Наконец, к ней вернулся слух, вернее осознание того, что она слышит, и по шороху тележных колёс с фырканьем лошадей, поняла, что её везут в этой коробке как на телеге.

Зорька приоткрыла глаза до узеньких щёлок. Перед носом была всё та же шкура бера. Она лежала лицом к стенке. И тут совсем рядом за спиной, низкий мужской голос кому-то проговорил:

– Чуть правее держи. Пойдём между холмами.

– Хорошо атаман, – ответил другой.

Сердце Зорьки заколотилось как сумасшедшее. Она с силой зажмурилась и даже попыталась вдавиться всем телом в густой ворс подстилки. Они разговаривали по-человечьи! Никогда ещё Зорька не слышала, как потусторонняя сила меж собой общается. И вообще никто никогда не рассказывал, чтобы нежить разговаривала вслух!

Пацаны сказывали, а они слышали от мужиков, будто нежить говорит с человеком не разевая рта. Даже не дёргая губами. Для других не слышная, а для того, к кому обращается, голос вроде как сам собой в его голове звучит. Будто нежить в мозги залазит и там речи изнутри ведёт. Поразило это ярицу до глубины девичьей души. И она ни сколько напугалась, сколь обиделась, поняв, что пацаны и тут её обманули…

Время шло. За спиной молчали. Мерная трясучка успокаивала. Зорька лежала на боку, тупо уставившись в мохнатый бурый ворс и улыбалась. Почему-то эта вонючая шкура напомнила ей прошлогодние Девичьи Дни23…

Глава третья. Взрослые точно знают, что можно молодёжи, чего пока нельзя, саму молодёжь об этом не спрашивая. Вот и молодняк их не спрашивая берёт и делает.

Ещё загодя Девятка, ватажный атаман, со своими пацанами, облазили здешние леса в поисках пчелиных закладок. Пчёлы к этому времени уже запаковались, готовясь к зимовке, вели себя вяло, из ульев не улетали.

Водил ватагу по сладким местам артельный мужик по кличке Костыль главный медовый знаток. Он во всей земле Нахушинского рода, наверное, каждую пчелиную семью в «лицо» знал, или что там у них, вместо лица, ни морда же.

Костыль не только знал где они живут, но и с кого сколько мёда можно взять. Бабы поговаривали, что он мужик пропащий, с самой Лесной Девой24 в договорах водится, а значит для здешних баб в общем-то как мужик непотребный. Костыль был неказист. Ни ростом не вышел, ни плечами, да и отросток мужицкий так себе, не вырос. Ну в общем ни одна баба по-хорошему не позарится. А вот как стал для них недоступен, так давай ему кости мыть перемывать, и с таким видом чувством да расстановкой, что и прям подумать можно, «эх какого мужика потеряли». Ну, вот что бабы за народ. Сама ни ам, и другим не дам.

Пацаны по указке мужичка гребли мёд от души и всегда чуть больше, чем он велел. Жадность – она мразь ещё та. А как тут не будешь жадным, когда знаешь, что весь собранный мёд на медовуху пойдёт и не для кого-то, а для себя любимого. Натаскают девкам мёда, те наварят пьяного пойла и совместно его же и приговорят.

Гонянье Кумохи особый девичий праздник. Целых три дня сплошной, бесконтрольной пьянки, да ещё с голыми девками в бане. Мечта любого современного представителя мужского пола.