Степь и Империя. Книга I. СТЕПЬ (СИ)

Завернувшись в спальник и тент, укрыв голову капюшоном, переобулся вслепую. Сменил портянки на сухие, влажные под штанами обмотал вокруг бедер — чтоб на теле просохли к утру. Съел всухомятку половину взятого с собой мяса, запил талой водой с несколькими крупинками соли и ложкой здавура — для лучшего восстановления, и заставил себя заснуть.

* * *

Проснулся ночью от неясного ощущения — что-то произошло. Открыл глаза и сразу понял: сменился ветер.

По внутренним часам было около полуночи. Резкий ледяной ветер порывами задувал с перевала. С вечера и было то не слишком тепло, а сейчас влажный полог похрустывал корочкой льда, изо рта курился парок, лицо пощипывало морозцем..

Холодный ветер давно «съел» туман и над головой Больца открылась бездонная черная бездна, полная ярких гвоздиков звезд. Видимо, где-то в вышине проплывали небольшие невидимые облака и звезды перемигивались, то скрываясь, то появляясь вновь. Темные силуэты гор угадывались в свете лун. Казалось, что отсюда, с высоты, за дальним хребтом, на самом горизонте, можно рассмотреть бескрайнюю гладь песков…

Больц вырос рядом с горами, знал и любил горы. Но открывшееся в ясном холоде грандиозное пространство вызывало у него тревогу, а если честно — то просто страх, который он умением бывалого солдата привычно «зажал», не давая проявиться в полную силу.

Впервые ему довелось почувствовать горы как место ему враждебное, но грандиозное, подавляющее одинокого человека.

Впервые в жизни ему приходилось смотреть в звездное небо не со дна долины, а с высоты преобладающего над местностью хребта, высоко вознесшегося над другими горами и долинами.

Впервые в жизни он был настолько одинок в окружающем враждебном мире.

То, что бывало раньше — то были другие горы и другие звезды, свои, уютные. Совсем не то, что сейчас, когда он чувствовал себя одинокой букашкой среди каменных громад, за каждой из которых таились враги. И это чувство одинокой собственной ничтожности Больцу совсем не нравилось. Мимоходом порадовавшись, что так удачно наткнулся на эту скалу, которая принимала на себя большую часть напора ледяного ветра, мастер-сержант закутался потеплее, поглубже надвинул капюшон и перемотал башлык по самые глаза.

Но заснуть не удалось.

— Что, егерь, не спится? — ехидно осведомилась знакомая серая тень.

* * *

Больц в сердцах выругался, но серая тень по-турецки уселась на снег прямо напротив него и, казалось, с интересом выслушала эмоциональный монолог на «солдатском имперском».

— Какой-то ты нервный сегодня, егерь. Грубый. Ругаешься. Как дела, егерь? Бежишь? Ну, и каково это — чувствовать себя загнанным зверем, слышать дыхание погони за спиной? Нравится?

— Пшел вон из моей головы!

— Я в твоей крови и не уйду, пока у тебя не сменится кровь.

— Это сколько?

— Долго. Я мог бы посоветовать тебе спросить у ваших целителей, заодно и я узнал бы, что им известно об этом процессе. А то они неохотно делятся секретами, украденными у Северных Магов. Но ты умрешь раньше…

— Черта с два!

— Ты надеешься добежать? У-тю-тю, имперский мальчик… Это горы. Это наши горы, егерь. Здесь даже сайгаки ходят медленным шагом. Куда ты добежишь?

— Куда надо — туда и добегу.

— Ну-ну! А где твои друзья? Они уже умерли? А-а, ты же не знаешь… Ну, это даже хорошо. Неизвестность — это так бодрит. Придает вкус жизни. Не так ли?

— Пшел вон!

— Ты не настроен разговаривать? Изнеженному имперскому мальчику пора бай-бай? Хочешь, спою тебе колыбельную?

— Убирайся!

— А если нет, то что? Топнешь ножкой?

Больц выпростал руку из спальника, нащупал камень и швырнул в собеседника. Камень пролетел как сквозь дым, не встретив ни малейшего сопротивления. Тень насмешливо фыркнула: «А чего ты ждал, егерь?»

— Ладно, спи, грозный воин. А то завтра у тебя не будет сил бегать, это будет скучно… — и тень развеялась бесформенным клочком тумана, который тут же унес ледяной ветер.

К собственному изумлению Больц тут же заснул…

* * *

18 день 1 месяца лета (9 месяца года) 2009 г. Я.

Южные горы

Проснулся егерь с первыми лучами солнца, выбрался из уютного гнезда, хрустя насквозь промерзшим тентом. Солнца еще не поднялось, но небо было совсем светлым.

Ветер снова сменился и потихоньку задувал в спину, со стороны песков. Сборы были недолги: «голому одеться — только подпоясаться». Скатал спальный мешок, закинул за спину. Поверх набросил мокрый промерзший тент, сложенный пополам, — пусть влагу хотя бы сдует ветром. И даже не прикоснувшись к оставшейся еде, Больц ринулся на штурм перевала.

Начал не торопясь, нащупывая для себя тот ритм и темп, которым сможет идти предельно долго.

Топ-топ, вбить ногу в снег, опереться, следующий шаг. Топ-топ…

Монотонное занятие, шаг за шагом, на вдох шаг — на выдох шаг. В пустую голову, естественно, полезли всяческие мысли.