Степь. Кровь первая. Арии (СИ)

Поход на змеиный источник для обоих завершился удачно. Первой, вода приняла Хохотушку, а вот когда воду подала Голубава, Дануха впервые в жизни отошла от привычного ритуала. Начала она как обычно. Закрыла глаза, принюхалась. Затем открыла и с каким-то хитрым прищуром покосилась на стоявшую на коленях бабу. Опять закрыла, второй раз, шмыгнула носом. Удовлетворённо хмыкнула. Потёрла воду пальцами. Совсем повеселела. А когда попробовала на вкус и выплеснула содержимое, подняла Голубаву за плечи и обняла, расцеловав.

- Ну, чё, - проговорила она ласково, как-то по-старчески, - в нашей семье прибавление. Вы уж простите меня вековуху за несдержанность.

И при этих словах Дануха низко поклонилась бабам в пояс. Это растрогало обоих и они, что-то защебетали смущённо.

- Отныне, - продолжала Дануха, - вы мои сёстры и моим сёстрам, сёстры. Но всё ж помните, я здесь сестра старшая, - съехидничала под конец вековуха, поднимая вверх указательный палец, отправляясь в обратный путь.

Вернулись они обратно, не проронив не слова. Вновь все собрались в Данухином шатре. Неважна добыла целую гору белок, лис и зайцев. Данава по локти в крови всё это хозяйство потрошил. Елейка помогала шкуры скрести и в рассоле замачивать. Дануха принялась за готовку этих же добытых зайцев. Только новенькие сидели без дела. На все их порывы помочь, им отказывали, пока Дануха не предложила им лучше рассказать о себе. Вот на пару они этим и занялись. В прочем ничего особенного не прозвучало в их рассказе. Они были такими же жертвами, как и все. Только Голубаве досталось по более. Её как в куте поймали да повязали, прямо на глазах детей поубивали. Подробности она рассказывать отказалась на отрез. Нет в всё. Притом, самое интересное, на что все бабы обратили внимание, она, рассказывая всё это, даже слезинки не проронила, даже глаза не намокли. После чего вообще замолчала, вновь озлобившись и тут Дануха вдруг неожиданно спросила:

- Голубав, а ты куманилась?

Та замялась, пряча глаза от Данухи, видимо соображая врать или признаваться, вместе с тем понимая, что большуха этот вопрос не просто так задала, к тому же она, как будто её мысли прочла:

- Толь за раз давай по-честному. Петь мне тут не надо.

Глубава прикусила губу, ещё поразмыслив о чём-то и решительно призналась, видимо понимая, что перед этой ведьмой таиться не имеет смысла.

- Куманилась, а как же.

- Ну и как? - спросила Дануха напирая, выделяя каждое слово отдельно.

- Никак, - выдала Голубава и поникла.

- Я так и думала, - спокойно подытожила вековуха, говоря уже как бы сама с собой, - вот только не пойму никак, зачем тебя такую ко мне прислали. Не спорь, - тут же остановила она Голубаву, которая уже хотела было огрызнуться, - прислали, притом сознательно.

На что в итоге Голубава просто пожала плечами, но на словах ничего не сказала.

- А что не так? - неожиданно подал голос любопытный Данава.

Дануха обернулась и только сейчас заметила, что все дружно прекратили работать и уставились на неё, ожидая раскрытия страшной тайны.

- Понимаешь, непутёвый, ты мой колдунок, - начала она, - вот ты с виду мужик мужиком, а по мозгам-то чистой воды баба.

- Ну, началось опять.

- Так вот она как раз наоборот, - прервала его недовольное ворчание Дануха, - она с виду баба, а по мозгам-то мужик.

Наступила полная тишина, притом затянулась она на долго. Каждый что-то про себя соображал, уставившись всем скопом на Голубаву, что-то переваривал. Похоже, что с подобным чудачеством природы все сталкивались впервые и не знали, что делать и как себя вести. Голубава тоже чувствовала себя как не в своей шкуре. Она всю жизнь всячески скрывала от всех свой "бабий дефект", а тут вдруг взяла и призналась. Она мысленно проклинала себя, обзывая самыми последними словами, из которых "дура", было самым ласковым. Ситуация складывалась безвыходная, но её с лёгкостью разрядил самый неразумный:

- А что, - промямлил Данава, - мужицкий ум разве плохо? Если голова варит, то всяко полезна будет. Нам же мужиков бить, а кто как не мужик мужика поймёт да заранее предвидит?

У Данухи словно солнечный зайчик в голове промелькнул.

- А скажи-ка нам Голубав, как ты побег сотворила? Ведь это ты всё сделала?

Голубава встрепенулась. Внимательно посмотрела на Дануху, перевела взгляд на Данаву, расправила плечи, как мужик, выпрямилась, лицо её приняло некою задумчивость. Она вдруг и сама поняла, что этот проклятый её недостаток, который всю жизнь поперёк горла стоял, вдруг действительно мог сослужить на её благо, притом, наконец-то, можно не прятать саму себя, наоборот, освободиться и просто, быть такой, какая есть. Она вдруг поняла, что здесь была не изгоем, а особенной, ведь Данава всю дорогу трепался по пути сюда, что здесь собираются все необычные, даром одарённые и что она не урод, а такая же, как и все "особенная".