Степь в крови

В это утро поручик Глебов проснулся с дурным предчувствием. Что-то отчетливо трепетало у него под лопаткой, а перед взором еще мелькали обрывки забытого сна. Поручиком овладело нехорошее чувство разочарования.

«Нет, – подумал он, натягивая галифе и стоптанные сапоги, – нужно больше отдыхать. А лучше всего исчезнуть куда-нибудь на месячишко и переждать, а там видно будет».

Ульяны Сергеевны дома не было. Она еще спозаранку ушла на рынок и, как обычно в таких случаях, оставила дремлющему возлюбленному коротенькую записку на серванте. Глебов быстро пробежал по исписанной мелким старательным почерком открытке, но остановился на последнем предложении:

«Утром к тебе приходили юнкер и какой-то мужчина в штатском. Принесенные ими письма на журнальном столике. Будь осторожен, дорогой».

Тщетно пытаясь сбросить утренний туман, Глебов протер глаза, перечитал последние слова записки, и вдруг что-то кольнуло его в сердце. Он отдышался, для верности облокотившись на большой черный сервант, но подумал, что это нервы, и нарочито бодрым шагом направился в гостиную. На журнальном столике он действительно нашел два письма. Одно было в конверте белом без всяких указаний на отправителя и получателя, а второе – в бледно-голубом, и на нем значилось:

«Малая Атаманская улица. Дом Лешковской. Поручику Глебову».

Было ясно, что почтовая служба к доставке обоих конвертов не имела никакого отношения.

«Так, – Глебов задумался, – так… – и вынужден был признаться самому себе, что не может справиться с волнением. – Какой открыть первым?»

Подрагивающими руками он разорвал белый конверт и вынул записку. Небольшой, сложенный вдвое, лист писчей бумаги был испещрен размашистыми буквами. В записке было всего несколько фраз:

«Сейчас же по получении письма уйдите из дома. Проведите день в надежном месте, где вас никто не знает и никто не станет искать. В четверть одиннадцатого я буду ждать вас в трактире “Соловей-разбойник” на Северной заставе. Речь идет о вашей жизни. Доброхот».

И сейчас же Глебов вспомнил ошеломивший его сон. В нем он был прикован ко дну реки и всеми силами пытался выплыть, но берегов не было, а кругом расстилались камыш и вязкая трясина. Боясь выйти на берег, он увидел, что вода вокруг него красная. Он ощутил вкус крови и понял, что камыш обвивает его тело и режет вены. В этот-то миг он и очнулся.

«Ну и утро. Где же Ульяна?»

Глебов перечитал письмо во второй раз и задумался.

«Нужно собраться с мыслями. Если верить письму, то меня ищут и хотят убить, и я должен скрываться. Но в чем дело? Глупый вопрос, конечно, все это треклятое посольство. Все началось с него…»

И в самом деле, злоключения поручика Глебова начались со злосчастного посольства. Ведь не хотел же он ехать, но полковник Тишевский настоял, угрожая и взывая к совести. Ах, если б тогда был поручик хоть немного тверже, ведь и сейчас вел бы он свою прежнюю приятную жизнь, нес службу при штабе да безмятежно отдыхал в кругу друзей и в объятиях ненаглядной Ульяны Сергеевны. Но нет. Пришлось ехать. Путь до Петровска был утомителен, но кто мог знать тогда, что это только прелюдия несчастья? Сидение в Петровске не прошло для Глебова впустую – он проиграл все свои деньги и нашел возлюбленную, жену какого-то инженера-путейца, попавшего в плен к большевикам. Проклятая распутность! Она-то и сгубила Глебова.

* * *

Очнувшись после исполненной любовных утех ночи, Глебов осознал, что лежит в месте, вовсе не похожем на ложе жены инженера. Даже более того, он ощутил некую скованность членов и, наконец открыв глаза, понял – это конец. Он был связан и лежал на грязном холодном полу. Прямо перед своим лицом он увидел выжженный носок офицерского сапога. В душе поручика на миг вспыхнула искра надежды, но мгновенно эта робкая радость померкла. Глебов поднял голову и увидел заинтересованные лица матросов. Он понял, что пропал.

Его подняли с пола и бросили на кушетку.

– Развяжите ему руки, – приказал мужчина в офицерских сапогах. Его внешний вид удивил Глебова, в глаза поручику бросились необычайная белизна лица, холеность и манерность этого субъекта. – Ты понимаешь, что жизнь твоя сейчас не стоит гроша? И что нам, чтобы прикончить тебя, скотина, не потребуется разрешения реввоентрибунала?

Матросы злорадно рассмеялись.

Глебов утвердительно кивнул головой.

– Так вот, буду говорить прямо. У тебя, поручик, два пути. Первый – в могилу. Второй – делать то, что мы скажем. Ясно?

Глебов вновь закивал.

– Что же ты выбираешь?