Степь в крови

– Без следа, – Вера грустно улыбнулась. – Сказал, что дело проиграно и что теперь каждый сам за себя. Но я его не виню. Он слабый человек, и всего. Жаль его.

– Что ж, радостно за вас. Но простите, пора. У меня ранен друг, и нужно его устроить.

– Ох! Постойте. Как ранен? Тяжело?

– В грудь, осколком. Мы только привезли его с фронта.

– Печально. Но простите, что отвлекла вас, удачи, – она протянула ему руку.

Зетлинг коснулся ее холодной ладони и пошел к выходу.

– Ох! Погодите! Еще один вопрос, как там ваш друг, ротмистр Минин?

Зетлинг обернулся к ней.

– Он и ранен.

– Он?! Какая беда! И что, вы отыскали место?

– Нет, думаю отвезти его в гостиницу, а там видно будет. Быть может, устроится…

– Как так?! – возмутилась Вера. – Разве можно?! Где он? Ждите здесь, я схожу за доктором, вернусь, и мы вместе отнесем его в палату.

Она исчезла в сутолоке. А через несколько минут возникла вновь, но уже в сопровождении старенького доктора и санитара.

– Нужно перенести раненого. Колясок нет. Так что на руках. Ротмистр большой, нужно еще кого-нибудь попросить, – бойко распоряжалась Варя.

Минина сняли с телеги и переложили на носилки. Санитар и трое казаков из охранения с усилием подняли могучего ротмистра и понесли в госпиталь. Зетлинг шел рядом. Варя нежно взяла правую ладонь Минина.

– Пульс слабый, но ровный. Вы не беспокойтесь, Дмитрий Родионович, мы его поставим на ноги. Какие у него сильные, красивые руки! Наш богатырь! – тараторила она, пробираясь по заполненному людьми коридору. – О, что это? Какое красивое кольцо! Дмитрий Родионович, возьмите его себе, а то, знаете ли, у нас в госпитале всякое бывает, могут и украсть.

– Нет, – Зетлинг отрицательно покачал головой. – Это его талисман, его не украдут. Вы только будьте рядом.

– Конечно, не тревожьтесь, я позабочусь об Александре Евгеньевиче. Непременно!

Минина занесли в палату и уложили на заранее убранную койку. Доктор, щурясь и что-то бормоча под нос, занялся раной. Зетлинг попрощался с Верой, пообещал зайти на другой день и ушел.

II

Прошло три дня. В Новочеркасске стояло морозное солнечное утро 25 декабря 1919 года. Улицы были пустынны. Под ногами редких прохожих звонко хрустел снег. В городе царила невиданная тишина. Ослепительный блеск солнца и искрящаяся белизна степи манили выйти во двор и на санях понестись по чистой и морозной дороге.

Догорели станицы, и грохот канонады больше не тревожил слух. Толпы беженцев прошли сквозь город и пропали. Войсковые команды собрали обмороженные тела и свезли прочь от людских глаз. Безлюдные бульвары завалило сугробами. И только бронзовый Платов, с облепленной вороньем шашкой, невпопад напоминал о войне.

Большевики окружили Новочеркасск тесным кольцом. Остатки Донской армии, обмороженные в степи, без оружия и командиров, прижались к пригородам и ютились на полустанках да ближних хуторах. Два дня на фронте было затишье. Словно напуганные грандиозностью своих успехов, красные остановились, а казаки не смели бежать. В истории Гражданской войны наступил психологический перелом. Преодолев его, белые были обречены на продолжение изматывающей борьбы, а уступив – на скорую гибель.

В девятом часу утра Зетлинг спустился из своего номера в фойе гостиницы «Дон» и отдал ключ администратору.

– Съезжаете? – с лакейской подобострастной ухмылкой поинтересовался тот.

– Да, – бросил Зетлинг.

– Что ж, в добрый путь!

С приближением большевиков слуги, извозчики и лавочники распоясались до безобразия. На улицах нередки были случаи драк и нападений. Усиленные воинские команды патрулировали город по ночам, но число разбоев и краж от того не уменьшалось.

Выйдя из гостиницы, Зетлинг поспешно направился к госпиталю. За прошедшие дни штабс-капитан произвел финансовые операции, которые всякому стороннему зрителю должны были бы показаться несуразными. Он продал своего коня и на вырученные деньги приобрел телегу, ломовую кобылу, ворох старых шуб и солидный запас консервов, водки и соли. Все это добро он укрыл в конюшне армейского госпиталя.

Благодаря строгой заботе Веры здоровье Минина пошло на поправку. К ротмистру вернулось сознание, горячка спала, и рана стала затягиваться. Он бодрился и рвался в бой. Но после долгих споров вынужден был признать правоту Зетлинга и согласиться на бегство. Зетлинг настаивал, чтобы Вера также оставила госпиталь и они втроем попытались добраться до Екатеринодара, а возможно, и до Новороссийска. И в случае поражения белых могли покинуть Россию. Но храбрая девушка со слезами на глазах наотрез отказалась. В госпитале не хватало рук, и ей было совестно бросать раненых на произвол судьбы. Она верила, что, одержав победу, большевики прекратят зверства и не тронут больных и побежденных людей.

Зетлинг спешил. Еще вчера он надеялся, что город продержится хотя бы несколько лишних дней. Из-под Ростова, где сражались Добровольческие части, приходили вести об успехах. По слухам, Ставка собиралась удержать донские столицы и даже перейти в наступление.