Степан Разин. Историческое повествование

Вот потому так яростно и страстно, иногда до нешуточных столк-новений, кипел-шумел казачий круг в один из слякотных ноябрьских дней 1658 года, выбирая зимовую станицу. Наконец, страсти понемногу улеглись, «зимовейцы» были выбраны. Попал в станицу – какая честь! – и Степан Разин, что говорило о его авторитете в среде донских казаков. Не последнюю роль в его избрании в зимовую станицу сыграли ратные дела покойного батьки Тимофея и авторитет крестного Корнилы.

Атаманом зимовой станицы казаки избрали Наума Васильевича Васильева. Это был авторитетный, опытный, заслуженный воин и вожак донцов, несший нелегкий крест атаманский в суровые годы азовского «осадного сидения» – в 1639–1641 годах. Затем еще дважды, в 1650 и 1656 годах, казаки оказывали ему высокую честь, вновь избирая своим атаманом.

В дорогу дальнюю собирались надолго и тусклым неласковым днем второго ноября зимовая станица донских казаков отбыла из уныло стоявшего на холодном ветру Черкасска в белокаменную Москву.

Осень… Природа решила всерьез испытать казаков: в дороге зарядили промозглые дожди, пронизывающий ветер продувал нехитрую казачью одежду, многие из станицы Васильева заболели. Простудился и Степан. Его трясло, нудно ломило в костях, болела голова. Кое-как добрались до Валуйки, споро подъехали к каменному воеводскому дому. Атаман сдержанно приветствовал воеводу Ивана Языкова, в теплой шубе вышедшего на резное деревянное крыльцо.

– Здорово! Как доехали Наум Васильевич? – кивнул в ответ воевода, ежась на промозглом ветру.

– Тяжел ноне путь, Иван Степаныч, – смуро ответил уставший Васильев, – кони притомились, обессилели, казаки вконец разбиты, а один и вовсе тяжко занемог.

– Кто таков? – поинтересовался Языков, приглашая казаков в теплую горницу.

– Стенька Разин, черкасский казак, сынок покойного Тимоши Рази и крестник Корнея Яковлева, – все так же невесело протянул Васильев, усаживаясь в горнице на деревянную скамью и разминая озябшие и затекшие руки. – Дозволь, Степаныч, его, Стеньку, стал быть, покамест у тебя оставить, пока обмогнется малость. А после отправишь его к Москве, а нам надобно поспешить к великому государю, в стольный град!

– Лады, атаман, пущай останется твой казак Стенька, разве нехристи мы, што ли. Ну, а сами-то подкрепитесь, чем бог послал, милости прошу к столу…

Пока «зимовейцы» закусывали, запивая нехитрый обед вином, челядин воеводы отвел Степана в соседнюю, жарко натопленную комнату, уложил в постель, напоив терпким отваром целебных трав.

Отдохнув и подкрепившись у хлебосольного воеводы, казаки скрылись в осенней моросящей мгле. Степан, страдая душой и телом, остался в Валуйке на попечении слуг сердобольного воеводы.

Прошло несколько дней. Степан постепенно обмогся от болезни, отлежался в теплой комнате, окреп. В один из ноябрьских дней Степан подал челобитную в съезжую избу с просьбой помочь ему добраться до Москвы к своим казакам, к атаману Науму Васильевичу.

– Здоров ли ты, Степан? – участливо спросил воевода, прочитав Степанову челобитную. – Могешь ли одолеть тяжкий путь к Москве?

– Здоров я, здоров, воевода, – торопливо, словно боясь, что воевода не отпустит его, заговорил-засуетился Разин. – Сделай божескую милость, Иван Степанович, отправь меня к Москве к казакам и атаману Науму Васильеву, поди, беспокоются уже обо мне.