Степень Агрессии: Кровавая мгла

В той комнате пустая оконная рама единственного окна болталась на одной петле. Розовые обои с дельфинами лишь добавляли жути багровому фону. В углу плотно к стене стояла детская кроватка, полностью накрытая покрасневшим балдахином. Пол был настелен пушистым ковром, на котором лежал труп женщины с пробитой головой в белом окровавленном халате. На руке и ноге открытые переломы, всё тело в порезах от осколков стекла на полу. Это она оставила кровавый след.

«Она повредила голову, когда произошёл взрыв, – предположил Николай. – Потом, вероятно, неудачно упала, и её накрыл сейф. Потом она ползла сюда, чтобы защитить своё дитя, но… умерла».

Смерть наступила когда женщина, лёжа на полу, неповреждённой рукой тянулась к кроватке. В таком положении и осталась. Коля перешагнул её и правой рукой аккуратно отодвинул балдахин, за которым не стихало хныканье.

Увиденное ужаснуло. Вояка попятился, споткнулся об тело женщины и с грохотом приземлился на пятую точку.

За стеклянным, отражающим багровые оттенки, забралом с трудом можно было разглядеть его перепуганные глаза, смотрящие на годовалого ребёнка. Младенец, выставив брови домиком, стоял, держась за деревянный бортик кроватки, и с надеждой смотрел на ошарашенного мужчину. Его глаза переливались фиалковым цветом.

– Не–не–не–не, – провопил Коля, выбираясь из комнаты.

«Что же делать – что же делать?!» – думал он, маяча по дроблёному стеклу в проходной комнате.

Несколько минут депрессивного раздумья вынесли вердикт.

«Он всё равно не выживет. Я могу лишь прервать страдания, – подумал Николай и взял полуметровую металлическую трубку, что служила балкой для вешалок в поломанном, лежачем посередине смежной комнаты шкафу. – Один удар и всё».

Поднялся жар, на лбу выступили капли пота, сердце колотилось, как перед важным боем, когда он предстал перед ним, пряча за собой трубку.       Ребенок всё также стоял, держась за деревянный, решётчатый бортик и с низу вверх смотрел на мужчину. Пушистый светлый хохолок колыхался на его голове. Реснички слиплись, щечки подрумянились и слегка опухли от слёз. Малыш с интересом пытался разглядеть лицо незнакомого дядьки.

«Ну давай, Коля! Не выживет он!»

Николай решительно замахнулся и замер, когда увидел, что малыш моргнул от испуга, упал и жалобно заплакал.

Вояку пронзил стыд. Труба выскочила из дрожащей руки. Губы затряслись и выступили слёзы. В душе стало так погано, что хоть самому пускаться в плачь. Он снова попятился, споткнулся, упал и на четвереньках выполз из комнаты.

Ребёнок громко рыдал, а Николай стоял на коленях, бессильно сложив руки на бедра, в соседней комнате, угрюмо обдумывая, что он чуть не натворил.

«Я всё равно тут не помощник, – он открыл забрало. Тёплый воздух освежил покрасневшее лицо. Запахов он с самого начала не чувствовал, но едкий воздух ударил по ноздрям. Пальцами, покрытыми плотной тканью костюма, стер слезы, тяжело поднялся и походкой побеждённого пошёл к выходу. – Но он умрёт с голоду, Коля. Это хуже чем твоя бредовая идея. А я то что? Что я то?»

Под бушующие мысли он ступил в мрачный коридор и боковым зрением снова увидел силуэт за кухонной дверью. Созрела ещё одна бредовая идея. «Там, наверное, его папаша, – подумал Коля, – он сделает это!»

Он открыл дверь на кухню, а сам зашёл в туалет и, подождав пока мертвец пройдёт, вышел. Тот лениво шагал к комнате навстречу плачу ребёнка. «Ну вот и всё малыш. Скоро всё закончится», – подумал он и зашёл на кухню, перевернул табурет с металлическими ножками, сел и сжал ладони рук в замочек в ожидании исполнения задуманного.

На стоявшем наискось холодильнике чудом не отвалились несколько магнитиков с фотографиями, на которых в основном были изображены мама и её дитя. Девушка лет двадцати пяти с малышом от самого его рождения.

«На фото у малыша были голубые глаза, как и у матери. Наверное, радиация или эта красная хрень покрасила их в лиловый. До чего странно. Она любила своего малыша, – понял Коля и обратил внимание на плохое состояние квартиры и пустые бутылки водки на полу. – А муж пьющий. И судя по тому, что только в детской хороший ремонт и новая мебель – она его не поддерживала и всё отдавала отпрыску. Даже в последние минуты жизни мать думала только, как защитить младенца, пока сердце не остановилось».

Прямо под ногами в разбитой рамке лежала фотография отца. Коля поднял её. Складывалось впечатление, что муж на много лет был старше девушки. Грубое неприятное лицо покраснело от алкоголя. Под глазами мешки, на лбу морщины как у старика и мерзкая полукривая улыбка. Этот снимок был сделан на охоте. Камуфляжный костюм с капюшоном, на поясе в ножнах – боевой тесак, в одной руке ружьё, в другой, конечно же, пузырь. Коля вздохнул и отчаянно пробормотал:

– И этой пьяни я позволил решить судьбу ребёнка, которому мать отдала бы свою. Если бы смогла. Да, – он посмотрел на магнитную фотографию мамы, влюблено вглядывающуюся в новорождённого, которую держала в своих руках, – будь она на моём месте, у неё хватило бы смелости защитить кроху. А я…