Степень сравнения

Марат прибыл в Стамбул первым, его клиент должен был прилететь на следующий день. Самолёт кружил над облитым жарким полуденным светом городом, и Марат не уставал любоваться огромным людным мегаполисом, разрезанным на две части проливом. Босфор делил город, но соединял в великую водную дорогу Чёрное и Средиземное моря, или, как их называли сами турки, Akdeniz и Karadeniz[1].

Единственный город в мире, что находится сразу в двух частях света, Древний Византий, Константинополь, Царьград — у этого города, казалось, была сотня имён за его долгую историю. Город, стоящий на пересечении двух великих путей: из варяг в греки и Великого Шёлкового пути, по возрасту почти не уступал Вечному Городу, Риму. Люди же жили здесь и вовсе с незапамятных времён.

Выйдя из здания аэропорта, Марат с наслаждением вдохнул наполненный солью и влагой воздух. Дыхание моря ощущалось даже так далеко от побережья. Марат любил этот запах. Ощутив этот соленый аромат, этот привкус на губах, Марат всерьёз почувствовал, что уехал далеко от дома.

Ему хотелось верить, что это поможет оторваться от прошлой жизни, и его горе уйдёт, а сердце заполнится новыми заботами и делами. Не сразу же, но всё-таки. Не спеша, Марат отошёл от аэропорта и уселся в автобус. Добраться из аэропорта до центра города можно было и на такси, финансы позволяли Марату это, но он предпочитал автобус.

Марат откинул голову на подголовник кресла и искоса смотрел на текущую своим чередом за окном автобуса жизнь. Марату нравился Стамбул, город контрастов. Здесь можно было увидеть кого угодно: туриста в шортах и дурацкой рубашке, местного жителя в домашних тапочках и женщину в сари, в кимоно или в абайе. Пёстрая толпа бурлила и мчалась по своим делам во все стороны сразу. Кто-то спешил полюбоваться памятниками, кто-то — в офис, на постылую работу. Древний город. Марат любил его почти так же сильно, как родную Казань или Москву.

Автобус привёз Марата в район Фатих, где он решил остановиться на эту ночь. Завтра он переедет. Его работодатель не стал бы оплачивать столь дорогостоящий отель, а в районе Фатих дешёвых отелей просто не было.

Сегодня же Марат решил побаловать себя и прогуляться по цветущему парку Гюльхане. Он хотел проводить вечер и встретить ночь на балкончике номера с видом на Сюлеймание. Он хотел любоваться из окон на Мечеть Святой Софии, Музей Топкапы и Готскую колонну, окрашенные лучами заходящего солнца. Сегодняшний вечер будет для услаждения его души.

Марат быстро добрался до своего отеля Султане, расположенного у самого Гюльхане. Он бросил сумку в свой номер, не осмотрев его толком. Марату было всё равно, насколько мягкие в этой комнате кровати, и насколько красиво отделан душ.

Марат, не задержавшись, вышел из отеля и направился в парк. Он решил выйти в город позже, к вечеру, когда основная толпа оголтелых туристов рассосётся. А сейчас ему хотелось спрятаться под тень деревьев и любоваться цветами.

Парк Гюльхане был прекрасен и в августе. Конечно же, весной, полный цветения, он был просто неподражаем, но и сейчас там было, на что посмотреть. Усеянные цветами клумбы, памятники, чуть искривлённые деревья, вымощенные прогулочные дорожки, мосты, фонтаны и скамеечки. Уголок тишины и спокойствия посреди шумного города.

Здесь не было снующих машин, не было назойливых звуков города, не было сигналов клаксонов, что будоражили бы его и без того растрёпанный ум. Марата окружала турецкая речь, столь похожая на его родную, и в то же время — непохожая.

Марату нравилось слушать эту мелодику. Особенная страсть к мелодичности отличала тюркские языки от многих других языков мира. Марат прислушивался к звукам речи, не стараясь разбирать слова. Но почему-то его сознание помимо его воли вдруг выцепило из гама один голос.

На несколько шагов опережая Марата, чеканя шаг, шла девушка. Марат хмыкнул. Она шла, удаляясь от него, и её лицо оценить он не мог, но мог поспорить, что девчонка была симпатичной. Стройная, насколько он мог судить. Длинные ноги, обтянутые джинсами, роскошная грива чёрных волос волнами спускается до талии.

А еще она прямо-таки пылала гневом. Девушка шипела и бормотала что-то малоцензурное.

— Престарелые мерзавцы! Haylazlar! Ucubeler! [2] — бубнила она, не переставая.

Девушка шла, обхватив себя руками за локти. Марат усмехнулся себе под нос. Неужели фифочку сегодня плохо развлекли? Марату вдруг стало любопытно, как она выглядит, и он невольно ускорился, силясь её догнать.

Сейчас бы подцепить её, поманить сладким пряником с портретом Ататюрка[3], а потом отшить. Пусть тоже почувствует, как это бывает обидно! Марат даже оскалился от предвкушения, но вдруг одёрнул себя. О чём он думает⁈

Она — не Гюльшат! В голове Марата всё ещё мелькал образ бывшей невесты, и он старался выгнать её оттуда, выгнать всеми силами. Но новая женщина — это совершенно не тот способ, к которому он хотел прибегать. Тем более, мстить незнакомке за обиду, нанесённую другой девушкой — это совсем уж подло и мелочно.