Степень сравнения

Брови девушки сошлись над переносицей. Она недоуменно наклонила голову.

— Хотите, я сейчас угощу Вас? — с расстановкой произнес Марат. — Вы выберете ресторан по своему вкусу, а я угощу Вас ужином.

— Благодарю. Я справлюсь бубликами, — буркнула девушка и отвернулась к продавцу.

Тот бросил на Марата подозрительный неприязненный взгляд.

— Да бросьте, — продолжил Марат. — Неужели для вас это столь непривычно?

— Что непривычно? Соглашаться уйти с незнакомцем? Вы об этом? — девушка чуть агрессивно повернулась к нему, что в сочетании с её не очень высоким ростом и хрупкостью смотрелось довольно комично.

— Я имел в виду ужины в ресторане, но и такая интерпретация пойдёт, — кивнул Марат.

Он понятия не имел, что тянуло его за язык. Он чувствовал, что перегибает палку. В глубине души он понимал, что эта девушка не виновата в том, что сотворила Гюльшат. Она не виновата в проблемах Марата. Тем не менее, красота незнакомки зацепила его и запустила какой-то паршивый процесс в его голове.

У них было что-то общее с Гюльшат. Невысокий рост, милая внешность, длинные черные волосы, некое изящество. Марат не мог остановить себя. Девушка начала надуваться, как рассерженный индюк. Марат ждал, внутренне готовясь к битве. Наконец её прорвало.

— Я не знаю, кем Вы себя возомнили, и я не знаю, где, Вы думаете, Вы находитесь, но приставать к женщине здесь с подобными предложениями — это верх неблагоразумия! То, что я не ношу платок, так это — моё священное право, прописанное в Конституции! Это совершенно не означает, что я готова принимать всякие сомнительные предложения от еще более сомнительных людей…

— У меня есть деньги. Много. И я не жадный, — с расстановкой проговорил Марат.

— Ne[6]⁈ — взвизгнула девушка.

Марат видел, как из её ушей едва не повалил пар. Она чуть рваным движением отдала купюру продавцу, схватила бумажный пакет, который тот протягивал ей через прилавок, и с шипением, бросив сдачу на прилавке, вылетела из кафе.

Марат проводил её взглядом и чуть хмыкнул. Он понятия не имел, на что он рассчитывал. Ведь он, на самом деле, не надеялся на то, что девушка на что-то согласиться. Девушка мелькнула за стеклом и исчезла.

Марат повернулся к продавцу и гораздо вежливее попросил:

— Bir kahve, lütfen.[7]

— Закончился, — сквозь зубы проговорил ему продавец.

— Как у вас мог закончиться кофе? — непонимающе посмотрел на продавца Марат.

Крупный усатый мужчина перегнулся через прилавок и проговорил Марату в лицо:

— Кофе для тех, кто обижает эту милую девушку, у меня не будет никогда.

Марат хмыкнул и вышел из кафе. Ругаться с продавцом ему не хотелось. Ему вдруг стало неловко. Обидел девушку почём зря. Победил, блин. Победюк фигов. Нашёл, с кем сражаться. Марат с силой потёр лицо руками. Гюльшат, похоже, основательно вынесла ему мозги.

Выйдя из кафе, он осмотрелся, но не увидел фигурки, убегающей от него танцующей походкой. Он вздохнул и поплёлся обратно в сторону своего отеля.

Марат неспешно шёл по улице Джамиль Бессель, глядя себе под ноги. Он свернул направо, надеясь посмотреть большой мавзолей Сулеймана Великолепного и малый — Роксоланы. Он подошел к ним сзади.

Два небольших здания, так похожих друг на друга, стояли рядом. Мавзолей султана, похожий на крохотную круглую башенку с крытой колоннадой вокруг, был чуть побольше мавзолея Роксоланы. Но всё равно, нельзя было не заметить, что архитекторы пытались сделать их похожими друг на друга. Как будто и после смерти Сулейман Великолепный не хотел расставаться со своей Хюррем и всячески подчеркивал своё отношение к женщине, которую любил больше всех на свете.

Марат задумчиво смотрел на два здания, и ему снова становилась горько. «Умеют же люди любить!» — подумал он. Сулейман пережил свою возлюбленную наложницу, а впоследствии — супругу, на восемь лет, но, говорят, любил её до самого конца.

Впрочем, со временем он утешился с другими своими наложницами. Гаремы османских султанов были весьма обширными. Возможно, и Марат утешится когда-нибудь. Женщин вокруг много. Но всё же, Марат мечтал о том, чтобы было, как у султана. Затмевающая разум любовь, что закончится только со смертью.

На город начали опускаться сумерки. С минарета мечети Сюлеймание запел муэдзин. «Аллаху акбар!» Он призывал народ на молитву. Марат с сомнением посмотрел в сторону огромной мечети, посвященной Сулейману. Марат не был ревностным мусульманином, но всё-таки совсем неверующим себя назвать не мог.

Повинуясь какому-то наитию, Марат обогнул мавзолеи Сулеймана и Роксоланы и пошёл в сторону мечети. Войдя во двор, он разулся и прошёл сторону купели, где он смог совершить омовение, и под пение муэдзина направился к главному зданию. Внутренний двор мечети был огромным, в нём уже собирались верующие.

Марату на секунду показалось, что он заметил свою недавнюю собеседницу рядом со входом в библиотеку Сюлеймание, но поручиться он бы не мог. Он отвернулся и продолжил путь. Марат совершил омовение, а значит, должен был смыть и прочие мысли из своей головы.