Степени (СИ)

Питера постигла та же участь, и неизвестно, чем бы это всё закончилось после того, как миссис Пратт привела бы в действие свой план по снесению головы Адама с расстояния в один метр – весьма вероятно, что подобного обращения не пережил бы даже бессмертный – однако Питер взял реванш по способам удивления. Он не умер, как она того ожидала, и, помешав ей выстрелить в Адама, категорично вернул инициативу в свои руки.

Тот неприятный факт, что их безоглядно перестреляли без объяснения причин, послужил достаточным доводом в пользу того, что их незаконченный, и, как выясняется, лживый, разговор с миссис Пратт нуждается в продолжении.

Абсурдность происходящего терялась на неведомых высотах.

Питер был абсолютно дезориентирован и, на радость своему напарнику, наконец-то зол.

- Почему вы соврали, Виктория!?

- Ты же с ним! И поможешь Адаму распространить вирус!

- Распространить? – возмутился Петрелли, – я хочу найти вирус, чтобы уничтожить его!

- Тридцать лет назад Адам вломился в мою лабораторию, и я не позволила ему забрать вирус и погубить всех! А теперь он хочет всё повторить!

Упомянутый злодей со смиренным видом стоял в отдалении, слушая перепалку двух разъярённых праведников, и наслаждался всей этой кутерьмой, которую он умудрился насеять. А ведь, по сути, не сказал ещё ни слова! Одного его вида оказалось достаточно, чтобы довести Викторию до хладнокровного убиения, и ладно бы только его, но Питера, совершенно незнакомого ей парня, только за то, что он с ним. Надо же... Ту самую юную, трепетную, охочую до чудес, тридцатилетней давности Викторию...

Он кинул косой взгляд на всклокоченную ощетинившуюся женщину в неопределённых летах, привязанную к стулу и мечущую на них яростные взгляды, и внутренне передёрнулся. А ведь когда-то он казался чуть ли не самым старшим из основателей.

Но, пожалуй, пора было прекращать её самооправдательную речь, не то, неровен час, Питер начнёт ей верить. Хотя как можно было верить ей – Адам обернулся и убедился, что она выглядит ещё более безумной, чем несколько минут назад – и не верить ему, спокойному, рассудительному, не машущему дробовиком и не плюющегося ядовитыми колючками, человеку? Глупый вопрос.

- Я вломился в лабораторию, чтобы не дать вашей компании погубить весь мир! – с торжественным видом втиснулся он в раскалённый спор.

- Но ведь ты убил Кайко! – экспрессивно возразила пленница, – и остальных! А теперь моя очередь, так ведь?! Адам – убийца, – отчаянно продолжила она, обратившись уже к Питеру, – а раз ты с ним, то и ты такой же! Как и твои родители!

Какая жаркая дуэль. Какой эмоциональный спектакль.

Питер еле успевал переводить свой насупленный взгляд с Виктории на Адама и обратно. Его эмпатия сконфуженно молчала, бессильная что-либо рассмотреть сквозь плотную завесу бредовости происходящего. Проклюнувшийся ночью вопрос о том, что он вообще делает, представал в новом ракурсе.

Он не знал миссис Пратт. По большому счёту, он не знал и Адама. Он не имел никакого представления о том, что случилось тридцать лет назад и что-то ему подсказывало, что сейчас, в криках сверкающего очами сотоварища и накрепко связанной Виктории, он ответа не услышит.

Едва ли не единственным, что Питер знал о ком-либо из присутствующих, так это то, что Адам спас жизнь Нейтану – и что миссис Пратт некогда разрабатывала искомый вирус и должна быть в курсе, где тот может храниться.

Снова разозлившись – теперь неизвестно на кого больше, на них или самого себя, или на весь этот дурацкий день в целом, полный решимости выяснить уже, наконец, где находится этот чёртов штамм сто тридцать восемь – он подошёл вплотную к пленнице и не подразумевающим возражений тоном порекомендовал ей поделиться своими соображениями по этому поводу.

Прямо как его старший братец – подумал стоящий в стороне и бдительно за всем этим наблюдающий Адам. Он успел поближе ознакомиться с хрониками семьи Петрелли и прочих основателей за месяц свободы. Человек, которому он спас жизнь, интересовал его даже меньше других, но упоминаний о нём в прессе было едва ли не больше, чем у всех остальных, вместе взятых. Нейтан Петрелли вызывал интерес публики даже после ухода с поста конгрессмена.

Яркая сволочь.

Истинный сын своих родителей, с которым Питер не имел абсолютно ничего схожего. По крайней мере, раньше Адам ничего подобного не замечал.

Но сейчас… Этот пронизывающий, лишающий воли взгляд. Это каменное лицо и негромкий голос.

Нейтан номер два.

Матушка Петрелли умерла бы от умиления.

Но миссис Пратт оказалась крепким орешком. Или глупым – это с какой стороны посмотреть.

Она послала Питера к чёрту и отказалась говорить.

Не то чтобы откровенность могла бы её спасти, в исходе данного визита у Адама не было сомнений, но всё-таки было интересно, как далеко она зайдёт в бессмысленных попытках утаить местонахождение вируса. И как далеко зайдёт Питер в попытках этот секрет узнать.

Кто кого?

Битва с зеркалами, пока настоящий злодей – с напускной тревогой и внутренним восторгом от самого себя – лишь наблюдает со стороны и изредка перенаправляет бойцов.