Степени (СИ)

- Правда? – скептически заметил тот, – вы с Линдерманом хотели взорвать Нью-Йорк, чтобы спасти мир! Что-то мне не кажется, что ты передумала, мама!

Нельзя сказать, что ей были так уж невыносимы враждебность и сознательные уколы со стороны Нейтана. И не такое переживала. Нельзя также было сказать, что они ей были безразличны. Как и всю жизнь, она разрывалась между тем, чтобы обнять сына – и встряхнуть его. Или повернуться к нему с ледяным достоинством – или закрыть лицо руками, не имея сил смотреть ему в глаза.

Но она, конечно, не была бы собой, если бы сделала что-то из вышеперечисленного. Она была вдовствующей королевой клана Петрелли, и, какими бы шокирующими не были только что узнанные новости, и какой бы откровенной не была её исповедь о прошлом, в первую очередь её всегда волновало настоящее – и что она могла из этого настоящего извлечь для будущего.

Резко обернувшись, она, даже не глянув на сына, обратилась непосредственно к Мэтту Паркману, человеку, который несколькими часами ранее фактически изнасиловал её разум в страстном желании добраться до сведений, предоставлять которые добровольно она категорически отказалась.

- Только способности Питера могут позволить проникнуть в хранилище. Поэтому Адам его и выбрал его.

- И где же вирус, миссис Петрелли?

- В Одессе, в Техасе, – без малейшей заминки твёрдо выдала она ему свято хранимый десятилетиями секрет, и, посмотрев, наконец, на сына, давая тому понять, что теперь это их общее дело, уточнила, – Прайматек.

Спокойно и деловито, как будто отдавала распоряжения по поводу праздничного обеда в своём доме.

Переглянувшись, Мэтт и Нейтан кивнули друг другу. Они займутся этим. Вместе. Незамедлительно. О Питере Нейтан старался пока не думать. Здесь, рядом с матерью, он не мог здраво о чём-либо рассуждать.

Он подошёл к ней, пронизывая говорящим взглядом, уничижающе выдохнул, то ли не найдя подходящих слов, то ли не сочтя её их достойной, покачал головой, и, отвернувшись, направился к выходу.

До этого стоявшая не шелохнувшись, она схватила его за руку и дёрнула на себя, акцентируя важность того, что собиралась сказать.

- Адам не отступит. Надо выпустить пулю прямо в голову. Только так.

Высвободившись, Нейтан промолчал, лишь взглядом подтвердив, что принял её слова к сведению, и, позвав за собой Мэтта, вышел из комнаты, оставляя мать дожидаться результатов их поездки в Техас постфактум, здесь, в квартире Питера или где угодно, где она не сможет больше ни на что повлиять.

«Если не сможете остановить Питера, вам придётся его убить».

Уже практически вышедший вслед за Нейтаном, Мэтт, поражённо оглянувшись, уткнулся в несгибаемый взгляд враз постаревшей миссис Петрелли.

«Прямо в голову» – мысленно продолжила она, не давая поводов сделать вид, что ему пригрезилось.

Проводив взглядом медленно попятившегося, и затем пулей выскочившего из квартиры Мэтта, она ещё какое-то время стояла, глядя на закрытую дверь, оценивая то, куда она сейчас отправила старшего сына и к чему подтолкнула Паркмана.

Если кто-то и мог управиться с бессмертным безумством Адама – так это Питер.

Если кто-то и мог управиться с запутавшимся, или не запутавшимся, или каким угодно Питером – так это Нейтан.

А Паркман… это просто страховка. На самый крайний случай, который тоже следовало учесть.

Это было, наверное, чересчур даже для неё – попросить убить собственного сына, которого она только что обрела вновь. Нашёлся бы хоть кто-то, кто не счёл бы её чудовищем? Даже среди тех, кто знал, что Питер вряд ли бы смог спокойно жить, считая себя повинным в чьей-либо гибели.

Тот Питер, которого она помнила.

Если же он изменился настолько, что в здравом уме следует за Адамом… то стоит ли тогда горевать об убиении того, кто и так уже мёртв?

Умение любить, не находясь в зависимости от этого чувства, к сожалению, никак не помогало ей с ответом на этот риторический, по сути, вопрос.

====== 65 ======

Те, кто пытался остановить Питера, не учитывали одного: его движущей силой был не Адам, а Нейтан.

Виктория Пратт, Хиро Накамура, Мэтт Паркман – все они, все их возможности, способности и желания воспрепятствовать Питеру были бессильны перед смесью одолевающих его слепых чувств: вины перед братом и благодарности перед Адамом.

Никакие доводы – разумные, логические или эмоциональные – не выдерживали конкуренции.

Ни порция дроби в грудь от миссис Пратт, ни громкое «он убил моего отца!» Хиро Накамуры, ни мысленное «он хочет уничтожить мир!» Мэтта Паркмана.

Ничто.

Всемогущая запутавшаяся стихия на привязи у сошедшего с ума мизантропа.

Адаму безмерно повезло с ним.

Теперь он почти не вмешивался в маневры Питера, больше наблюдая, чем озвучивая, как тому поступать. Тем более что возможностей для импровизации уже почти и не было. Цель была определена, алгоритм действий, по большому счёту, тоже. Ну… до самого последнего момента. О внезапных изменениях в планах Питеру предстояло узнать лишь в самом конце.