Степени (СИ)

Это уже не имело никакого значения.

Он просто знал, что Питер стоит прямо перед ним, всё ещё прячась от его взора, он просто это знал.

Сбросив всю медлительность, Нейтан стремительно добрался до стены и, уткнувшись в невидимые, выставленные вперёд руки, с облегчением схватился за них.

====== 84 ======

- Питер… Пит… только не убегай больше, пожалуйста… не убегай… – он бормотал, пробираясь всё дальше, до плеч, и, наверное, чересчур крепко удерживал брата, но боялся даже на секунду выпустить его. Закрыв глаза, потому что так было легче, не отвлекаясь на бесполезное сейчас зрение, чувствовать Питера – его сведённые мышцы, нервную дрожь и очень странный пульс, не быстрый, но агрессивный, лупящий изнутри по венам, вздувающимися ему в такт, и то ли толкающий, то ли ласкающий прижатые к ним соскучившиеся пальцы.

Как заколдованный, Питер уставился на приближающееся лицо Нейтана, на его зажмуренные глаза. На углубленные усталостью морщины, взметнувшиеся вверх в сосредоточенной мольбе брови и не перестающие нашёптывать что-то успокаивающее губы. Самое опасное лицо, какое только могло быть сейчас для него, обезоруживающее не только и не столько перед братом – перед которым он и так всегда выкладывал весь свой арсенал загодя, за пределами их круга – но и лишая всего снаряжения по укрощению жажды и прочих… желаний…

Веки Нейтана подрагивали, как будто даже так он продолжал вглядываться в пустоту перед собой, прошивая насквозь всё на своём пути и оставляя физическое ощущение касания – на коже, и под кожей, и где-то там глубоко внутри.

Повергая в дрожь и хаос.

Да что же это…

Внутренности скрутило в панической атаке, сердце истерично затрепыхалось, не зная, то ли трусливо затихнуть, то ли выскочить из груди.

- Оставь меня! – рывком попытавшись выпутаться из его хватки, но потерпев неудачу, Питер вонзился зубами в злополучную, и без того истерзанную сегодня, нижнюю губу, прокусывая её до крови, и сбросил с себя, проклиная, никчёмную невидимость.

Нет, он не простит мать за это – открыв глаза, Нейтан едва сдержался, увидев, наконец, брата – вот за это точно не простит.

Напряжённый до такой степени, что казалось, вот-вот – и его нервы лопнут, а жилы с треском разорвутся, тот продолжал упрямо упираться Нейтану в грудь, не подпуская к себе. Одолевающие его демоны были почти осязаемы, а, вспоминая, как сам боролся с монстром внутри себя, Нейтан боялся представить, что творится сейчас с Питером, как тот вообще сейчас хоть как то держится. А ведь его монстр был надуманным, а Питер впустил в себя настоящего. Впустил по наущению матери, и теперь не справлялся с ним, сбегая, похоже, не только от брата, но и от самого себя.

Измученный, злой, уязвимый.

С этой своей приобретённой во время ирландского беспамятства складкой на переносице, за которую так полюбил прятаться; нездорово блестящими, то и дело сбивающимися с линии взора, глазами; желваками, ходящими ходуном.

Если только смотреть – почти на себя не похожий, если закрыть глаза – родной до одурения, если и смотреть и чувствовать – пробуждающий желание пойти и кого-нибудь за него убить.

Мать – за чёртовы советы, Сайлара – за щедрый делёж, его самого – за то, что полез, как всегда, сломя голову, в самое пекло.

Спаситель мира…

Да пусть бы он провалился, весь этот мир!

Вместе с родителями и генетическими экспериментами!

Всё – ложь и бред!

Всё, кроме брата. Измученного, злого, уязвимого брата, вызывающего сейчас у Нейтана практически те же чувства, что и двадцать с лишним лет назад, когда, забравшись на дерево, или под кровать, он мокро сверкал оттуда глазами и, надув губы, отказывался сообщать причину очередной печали.

- Не оставлю, – глухо сказал он, обещая Питу и угрожая его демонам.

- Ты не понимаешь, – ещё сильнее упираясь, замотал головой тот, – я опасен! У меня способность Сайлара!

Но Нейтан не собирался его отпускать. Не теперь, когда он только-только его нагнал.

- Я знаю, знаю… – прошептал он ему, успокаивающе поглаживая большими пальцами края ключиц.

Знает… и не отталкивает. Удерживает, несмотря на риск. Бесстрашный старший брат.

Питер сжал кулаки, сминая в них края расстёгнутой до середины груди рубашки, цепляясь за неё, цепляясь взглядом за лицо Нейтана, серьёзное, не позволяющее усомниться в том, что тот примет всё, что только ни будет происходить с братом. Как в детстве. Как на Кирби-Плаза. Как всегда.

Сжал – и ослабил, высвободив рубашку, но не опуская рук, а выставляя их перед собой блоком, в защитном жесте. Защищая не себя от брата, но его от себя, до умопомрачения желая уткнуться в него, забыться – и до ужаса этого боясь.

Повинуясь исчезнувшему сопротивлению, Нейтан машинально подобрался ближе, почти упираясь о выставленные локти.