Степени (СИ)

Спустя три месяца полного отрицания способностей, обратив, наконец, на них своё внимание, Питер обнаружил, что стал гораздо лучше их чувствовать. Было ли дело в таблетках, или в долгом пассивном периоде, позволившем устаканиться всему, что он успел «насобирать» за тот сумасшедший месяц до взрыва, или в цели, ведущей его сейчас – но они стали такими послушными, словно кто-то выдрессировал их специально для него. Так, чтобы он мог использовать любую свою силу при первом же мысленном побуждении.

Простиралась ли эта видимая лёгкость до ситуации, когда количество способностей снова начнёт увеличиваться, когда он будет эмоционально неустойчив, физически и психологически слаб, когда кто-то и что-то будет его провоцировать на новый взрыв – он не знал. Но свято верил, что после того, как спасёт брата, у него появится куча времени для изучения и познавания самого себя.

Но это всё после. После…

Погрузив руки в ставшие вязкими стены, он сделал пару шагов вперёд и очутился в комнате Адама, ожидающего его с таким спокойным видом, словно не сомневался в том, что у него всё получится. И как будто это не он находился на пороге свободы после тридцати лет заключения.

Знакомые незнакомцы.

- Приятно, наконец, тебя увидеть, – сказал Питер, – знаешь, а за четыреста лет ты неплохо сохранился.

Тот хмыкнул, принимая приветствие, и махнул головой в сторону наружной стены.

- Пойдём. Вылечим его.

* *

Если бы Адам знал, что Питер так повёрнут на своём брате, то сказал бы о том, что может его исцелить, ещё месяца два назад. А то и раньше.

Впрочем, не стоило гневить судьбу, по сравнению с тридцатью годами месяц-другой значил ускользающе мало, а он должен был быть уверен, что к моменту предъявления главного козыря, Питер будет полностью готов к совместному побегу.

Так что всё шло своим чередом, но, честно говоря, его раздражало то оцепенение, в которое Питер впал, когда они вошли в палату его братца. Конечно, зрелище было то ещё – не человек, а кусок мяса – но им было нужно торопиться, а не топтаться у входа с выражением ужаса на лице. Всё равно ведь тот скоро будет, как огурчик, так чего ж теперь?

А ещё надо успеть отсюда убраться до того, как их начнут здесь искать…

Пока Адам торопливо готовил шприц и собственную вену, Питер медленно и осторожно, словно боясь потревожить, боясь даже взглядом сделать больно, подошел к спящему, опутанному всевозможными трубками и катетерами, брату. Тишину палаты нарушали только возня Адама и пиканье приборов, отслеживающих состояние Нейтана.

Тот был покоен и мерно дышал во сне.

И тот был изуродован.

Настолько, что Питер его еле узнавал. Он, конечно, догадывался, что им предстоит увидеть, но не думал, что всё настолько плохо.

Вина всплеснулась в нём с новой силой, до помутнения и тошноты, а от внезапной мысли, что он мог никогда не встретить Адама, внутри похолодело.

Сглотнув, он посмотрел на расходящуюся в прозрачном растворе кровь.

- И скоро подействует?

- Нет времени ждать, они сразу поймут, что ты пойдёшь сюда, – выдавив из шприца последние капли, Адам суетливо вытащил его из капельницы, – пошли!

Уже?

Ноги как будто приросли к месту, и Питер не мог заставить себя сделать хотя бы шаг в сторону двери, уже перестав осторожничать и бояться, жадно всматриваясь в брата, узнавая теперь за каждым красным спекшимся ошметком его черты, его особенные, еле заметные движения – век, ноздрей, вздымающейся при дыхании груди; его собственный, пробивающийся сквозь больничный, запах.

Он закусил изнутри губу.

Как же ему его не хватало. Снова. Такого. Любого. Он должен всё это запомнить. Что бы ни было дальше, он никогда не должен забывать, что он с ним сделал. Никогда.

И в этот момент, словно возражая его мыслям, не давая ему успеть запомнить Нейтана обезображенным, из-под повреждённых неровных тканей начали расползаться островки и полоски здоровой, обновляющейся кожи.

- Адам, смотри, смотри!

Ну что ещё? Стараясь сдерживать раздражение, Адам вернулся в палату, и без особого интереса посмотрев на исцеляющегося на глазах Нейтана, потянул ошеломлённого увиденным Питера к выходу:

- Отлично, – ну и зачем устраивать тут представление? Он ведь говорил, что вылечит его брата, так что теперь пора отсюда сваливать, и поскорее! – Пошли… Пошли!

Им и в самом деле было пора.

Адам сдержал обещание, теперь была очередь Питера помогать ему. Тем более, что цели были такие, что он надеялся, что достигнув их, сумеет хоть частично искупить свои ошибки.

С трудом оторвав заворожённый взгляд от свершающегося чуда, буквально заставив себя отойти от кровати брата, Питер направился вслед за Адамом, но по пути, почти случайно посмотрев на полку в самом тёмном углу палаты, увидел там фотографии – до боли знакомые, явно принесенные кем-то из дома.

Наверное, мамой, скорее всего, она часто бывала здесь.