Степные империи Евразии: монголы и татары

Между тем возможно, что какие-то отпрыски дома Бату еще оставались. В историографии существует мнение, что Мамай видел свою задачу в сохранении за ними престола, а впоследствии, когда вынужден был оставить Сарай, держал их у себя в Крыму и в подчинявшейся ему причерноморской части государства. Там он устроил новую ханскую резиденцию. Русские называли ее Мамаевой Ордой, татары — просто Ордой и Шахр ал-Джадид (араб, «новый город»). На Крымском полуострове Мамай предпочитал жить в городе Солхате (Старый Крым), который приказал обнести стенами (напомним, что обычно золотоордынские города не имели подобных укреплений).

Несколько лет после Бердибека Мамай еще обретался в столице, наблюдая смену ханов (Кулпа, Науруз, Хызр) и лишившись беклербекского ранга. Но когда смута приняла опасный для него оборот и воинственные родичи хана Хызра вступили в борьбу за трон, он переселился в западные улусы. Там он провозгласил ханом некоего царевича Абдуллу, которого египтянин Ибн Халдун называет «отроком из детей Узбека»[695], и стал при нем главным беком. Абдулла действовал, на первый взгляд, как полноправный ордынский монарх, выпуская монеты со своим именем и выдавая ярлыки. Однако действительным правителем являлся Мамай. Опираясь на ресурсы подвластных территорий, ему несколько раз удавалось захватывать Сарай, изгоняя очередных ханов-однодневок.

Судя по нумизматическим данным, в 1369–1370 гг. в Мамаевой Орде появляется новый хан — Мухаммед-Булак, который сменил скончавшегося Абдуллу. Возможно, это тоже был какой-то потомок Узбека или Джанибека[696]. Мамай при нем также состоял в должности беклербека. Мухаммед-Булак был вместе с Мамаем на Куликовом поле.

Тем временем «великая замятая» разгоралась. В борьбу за сарайский престол вступили Джучиды левого крыла — восточной части Золотой Орды, которые до того не смели и помыслить о претензиях на верховенство. Одним из самых заметных и удачливых претендентов на власть был хан Урус — представитель одной из младших ветвей клана Джучи. Выше упоминалось, что на Недолгое время ему удалось захватить Сарай. Впрочем, он не смог удержать столицу и вынужден был вернуться в восточные степи.

Смута фатально ослабила Золотую Орду и изменила баланс сил на международной арене. Государство на глазах распадалось. От него отделились богатые земледельческие провинции — Хорезм (беки из племени кунграт основали там собственную династию) и крайние западные владения за Днестром (там возникло Молдавское княжество). Занятые внутренними распрями, Джучиды не имели возможности проводить активную внешнюю политику. Ордынская держава, полтора столетия доминировавшая на значительной части Евразийского континента, уже не воспринималась соседями как самое могущественное государство. Наиболее успешно этой ситуацией воспользовались, пожалуй, власти Великого княжества Литовского.

Еще в первой половине XIV в. литовский правитель Гедимин осмелился посягнуть на подвластные Орде владения. Тогдашний хан Узбек был отвлечен на конфликты с Ираном и с ханством левого крыла, и литовцы присоединили к своим владениям Волынь и Киевщину, распространили свой сюзеренитет на Смоленск. Собственно, все это были, по татарской терминологии, земли «Русского улуса», обязанные выплачивать «выход». Очевидно, Гедимин принимал на себя эту обязанность вместе с новообретенными подданными (иначе его государству угрожали бы опустошительные ордынские нашествия) и обзаводился соответствующими ханскими ярлыками. Собственно, получение доходов было главной заботой правительства Орды в отношении «Русского улуса», а какой именно великий князь — владимирский, тверской, рязанский, нижегородский или литовский — пополнит казну исправным «выходом», было не первостепенным вопросом.

Сын и преемник Гедимина Ольгерд (1345–1377) продолжил восточную экспансию. Но он уже посягнул на собственно татарские территории — кочевые степи. В битве на Синих Водах 1362 г. им были разгромлены войска ордынских наместников южных улусов, и в состав Великого княжества Литовского был включен регион между правобережьем Днепра и нижним Днестром.

Отношения с Мамаем у Ольгерда колебались между нейтралитетом и враждебностью, но до крупных вооруженных столкновений дело не дошло. Следующий литовский князь, Ягайло Ольгердович (1377–1392, с 1386 г. был одновременно польским королем), рассматривал Мамая уже как союзника по антимосковской политике.

Взаимное потепление отношений во многом объяснялось интересами международной торговли, необходимостью сохранять циркуляцию товаров между странами. Мамай стремился поддерживать коммерческие связи даже в условиях «великой замятни». Его ставленник Мухаммед-Булак предоставил льготы львовским и краковским купцам. Но гораздо более активно развивались связи с итальянцами.