Степные кочевники, покорившие мир. Под властью Аттилы, Чингисхана, Тамерлана

Вскоре после этого Темучжин был застигнут врасплох бандой меркитов, возглавляемой их вождем Тохтоа-беки, и сумел бежать (возле горы Бурхан-Халдун или на Хэнтэйском нагорье), оставив в их руках свою жену Бортэ. Темучжин получил помощь против похитителей от другого монгольского вождя, одних лет с ним, Джамухи, из племени джаджират, и от кереитского царя Тогрула. Все трое разбили меркитов на реке Бууре (приток Селенги) и освободили пленницу. Та вновь заняла свое почетное место у очага, и Темучжин никогда не доискивался, от кого она вскоре родила Джучи – официально их первенца – от него или от одного из похитителей-меркитов (например, от меркита Чильгэр-боко). Однако впоследствии это молчаливое сомнение относительно отцовства Джучи, возможно, помешало основателю «старшей ветви», или, точнее, его потомкам, сыграть роль первого плана в борьбе за наследство Чингисхана.

Однако, хотя Темучжин и Джамуха и были побратимами (anda), они очень скоро поссорились. Каждый мечтал возродить древнее монгольское ханство в своих интересах и стать ханом.

«Тайная история» рассказывает, как, прокочевав вместе полтора года в районе Коргунак-джубура на Ононе, они расстались там, где последний монгольский хан Хутула праздновал свое избрание, что, очевидно, подхлестнуло честолюбие двух молодых вождей. Темучжин разбил лагерь у подножия горы, Джамуха возле реки. «У склонов гор, – якобы сказал Джамуха, – ставят палатки те, кто разводит коней; у реки пастбища для пастухов овец». Из этого Бартольд и Владимирцов немедленно сделали вывод, что Темучжина поддерживали всадники, «степная аристократия», а Джамуху – бедные пастухи, простой народ – карачу. Дальше «Тайная история» рассказывает нам, что Джамуха «любил новшества и презирал традиции». На этом основании Владимирцов заключает, что тот был представителем своего рода демократической партии, тогда как Чингисхан будто бы выражал интересы аристократии. Интерпретация явно чересчур авантюрная. Но как бы ни оценивать теорию двух российских ученых, после расставания Темучжина и Джамухи за первым последовали «люди клана джелаир, клана кият, клана баарин», а также к нему присоединились самые знатные представители монгольской аристократии: его дядя по отцу Даритай-отчигин, старшая ветвь потомков знаменитого Хабул-кагана вместе с Сача-беки, правнуком Хабула и вождем клана джуркин, и Алтанотчигином, сыном Хутулы-кагана, иными словами – даже наследники последних монгольских царей. Владимирцов, толкуя этот момент из «Тайной истории», думает, что из двух претендентов на царское достоинство представители старой династии предпочли Темучжина, потому что считали его большим традиционалистом и полагали, что он будет послушнее, тогда как буйный и новаторский характер Джамухи пугал их. Алтан, законный наследник царской власти, явно из соображений целесообразности отказался принять ханский титул и не без колебаний склонил голоса тех, кого можно назвать легитимистской партией, в пользу Темучжина, который и был избран[112]. Алтан и Сача-беки первыми провозгласили Темучжина ханом, то есть царем – царем собственно монголов: это случилось на десяток лет раньше, чем избрание того же Темучжина в 1206 г. верховным ханом, или императором, всех тюрко-монгольских народов Центральной Азии. Став царем, Темучжин принял имя Тчинггис-хан, которое наша классическая история переделала в Чингисхан; имя, точное значение которого все еще вызывает дискуссии среди специалистов по Монголии[113].

Наряду с политическими расчетами и служа им прикрытием, в пользу этого выбора определенную роль сыграл «религиозный» фактор. За некоторое время до того вождь бааринов Хорчи уже объявил: «Небо присудило господином царства быть Темучжину… Вот что дух открыл мне и представил очам моим; а я открываю это тебе». Того же порядка было и то, что называется «предсказанием Мухали». Однажды, когда Темучжин стоял лагерем в Коргунак-джубуре, джелаир Мухали рассказывал ему, что на этом самом месте, под тем же дубом, Хутула, последний монгольский вождь, носивший ханский титул, плясал и пировал, празднуя свое восшествие на трон. «С тех пор значение монголов пало, с тех пор не было уже у них больше ханов. Но Вечное Синее Небо не может покинуть своего излюбленного рода, рода Хутулы. Среди монголов возвысится герой, который станет могучим ханом и отомстит всем врагам». Независимо от религиозной атмосферы, просмат риваемой в этих текстах, выбор Чингисхана представляется как избрание вождя для войны и охоты. В этом отношении показательна клятва «избирателей» Чингисхана – Алтана, Хучара и Сача-беки – как ее передает «Тайная история»: «Мы хотим провозгласить тебя ханом. Мы пойдем в бой в первых рядах; и если добудем женщин и девиц, мы отдадим их тебе. Мы отправимся на охоту в первых рядах; если мы добудем дичь, мы отдадим ее тебе».