Степные кочевники, покорившие мир. Под властью Аттилы, Чингисхана, Тамерлана

Малоизвестную часть этого курултая 1206 г. провел шаман Кокочу, также называемый Теб-тенгри. Отец Кокочу, старик Мунглик или Мунлик, сыграл значительную роль в жизни Чингисхана, на чьей матери, вдове Оэлун-эке, он в конце концов женился[122]. Кокочу, которого его магическая власть окружала суеверным страхом – он поднимался на небо на сером в яблоках коне и общался с духами, – объявил курултаю, что Вечное Синее Небо освящает Чингисхана как всемирного кагана. На это небесное благословение новый император ссылался как на основу своей власти. Он титуловался каганом (точнее: кааном) властью, порядком и силой Вечного Неба, и эту протокольную формулу мы найдем у его преемников, например на печати его внука, великого хана Гуюка, на его письме римскому папе Иннокентию IV. Особый культ, как отмечает Владимирцов, окружал знамя (туг) Чингисхана, Белое знамя с девятью хвостами яков, рассматривавшееся как символ и обиталище духа-хранителя (сульде) императорского клана, золотого клана (altan ourouk). «Это дух знамени, – говорит Владимирцов, – сульде, вел монголов на завоевание мира».

Шаман Кокочу помог Чингисхану установить «религиозную» основу его власти. Очевидно чувствуя себя неприкосновенным благодаря собственной магической власти и положению своего отца Мунглика в императорской семье, он скоро повел себя нагло, пытаясь с помощью своего престижа человека, связанного со сверх ъестественными силами, управлять императором и империей. Он поссорился с Хасаром, братом Чингисхана, и, чтобы погубить своего врага, объявил хану странно тенденциозное откровение: «Дух мне открыл повеление Вечного Неба. Сначала будет царствовать Темучжин, а после него будет Хасар. Если ты не устранишь Хасара, тебе грозит опасность!» Эти слова действительно вызвали подозрения в душе Чингисхана, который приказал арестовать брата, отобрав у него шапку и пояс – знаки командования. Извещенная о случившемся, вдова Оэлун-эке прибежала, освободила Хасара, после чего, патетически обнажив грудь, по описанию «Тайной истории», сказала: «Вот груди, вскормившие вас. Какое преступление совершал Хасар, что ты хочешь уничтожить собственную плоть? Ты, Темучжин, сосал эту, твои братья Хачиун и Отчигин сосали эту. Один только Хасар сосал обе. У Темучжина есть гений, но у Хасара есть сила, и он лучший лучник. Всякий раз, когда племена восставали, его лук и стрелы усмиряли их. Теперь, когда враги истреблены, он стал не нужен!» Смущенный Чингисхан вернул Хасару его титулы и почести, ограничившись тем, что забрал у него некоторых его людей. Но шаман не оставлял попыток управлять императорской семьей. Теперь он взялся за самого младшего брата Чингисхана – за Темуге-отчигина, которого публично оскорблял. Мудрая Бортэ, жена Чингисхана, предупредила последнего: «Если при твоей жизни позволено оскорблять твоих братьев, после твоей смерти народ поднимется против твоих детей!» На этот раз Чингисхан понял и позволил Темуге избавиться от шамана. Сцена была короткой. Через несколько дней Кокочу вместе со своим отцом Мунгликом пришел с визитом к Чингисхану, Темуге схватил шамана за горло. Чингисхан приказал им решать свои дела в другом месте. Как только Кокочу вышел из императорского шатра, трое гвардейцев, заранее поставленные рядом Темуге с молчаливого согласия Чингисхана, сломали ему позвоночник «без пролития крови». Мунглик, поняв, что его сын мертв, даже глазом не моргнул: «Я служил тебе, о каган, задолго до твоего восшествия на престол, я продолжу тебе служить…» Чингисхан назначил, как беки на место Кокочу, «с белым конем и белым платьем», Усуна, старейшего члена племени бааринов, который, в качестве верховного шамана, не доставлял проблем.

Так в степи, в войлочной палатке, между шаманом и великим ханом произошел на свой особый манер очередной конфликт между духовной и светской властями по поводу верховенства одной из них над другой. Но он быстро завершился, поскольку великий хан в самом прямом смысле сломал хребет шаману.

Новая монгольская империя. Государство и армия

Несмотря на шамана Кокочу, империя Чингисхана стояла на религиозном основании – на древнем тюрко-монгольском анимизме, в большей или меньшей степени проникнувшемся маздеитскими и китайскими элементами. Божеством, чьим воплощением является великий хан, остается Тенгри, обожествленное небо или бог неба, аналогичный в некоторых аспектах китайскому Тянь, не говоря уже о иранском Ормузде. Все преемники Чингисхана, до тех пор, пока они окончательно не китаизируются на Дальнем Востоке и не исламизируются в Туркестане, Персии и России, всегда будут называть себе представителями Тенгри на земле, их приказ будет его приказом, бунт против них – бунтом против него.