Степные кочевники, покорившие мир. Под властью Аттилы, Чингисхана, Тамерлана

В царствование третьего сунского императора Чжэнь-цзуна киданьский царь Елюй Лунсюй в 1004 г. возглавил набег на юг от Хэбея, в ходе которого овладел Баочжоу (современный Баодин), Цзичжоу (Дамин), даже Тэцином, ныне Цинфонсянь, напротив китайской столицы Кайфэна, от которой его отделяла только река Хуанхэ (русло 1000 г., измененное в 1007 г.). В Кайфэне трусливые придворные советовали императору Чжэнь-цзуну перенести резиденцию в Нанкин или в Сычуань. Он не только отказался, но и принял весьма героическое решение. На северном берегу Хуанхэ стояла крепость Шэнь-чжоу или Чэнь-чжоу, по-маньчжурски Кайчжоу, в настоящее время Пу-ян-сянь. Доблестный китайский полководец Ли Килон, осажденный в ней киданями, заманил их в засаду, где те потеряли много людей. Достаточно посмотреть на карту, чтобы увидеть, что Шэнь-чжоу преграждает дорогу на Кай-фэн. Если бы она пала, кидани вышли бы к Хуанхэ как раз напротив столицы. Императору Чжэнь-цзуну хватило мужества выйти из Кайфэна и отправиться с подкреплениями в Шэнь-чжоу, «на фронт». Его твердость произвела впечатление на киданей, которые прямо в этом городе подписали мирный договор (1004). Сохранилась граница 936 г.: Пекин и Датун остались у киданей, Баодин и Нин-во у китайцев. Эта граница разрезала Хэбей по северному предместью Бао-чжоу (который остался за китайцами) и Шаньси к северу от У-тай-шаня (основная часть которого также осталась китайской территорией).

Заключенный в 1004 г. мир продержался целый век. Кидани, удовлетворенные тем, что царствуют над Пекином и Датуном, довольствовались этим, а династия Сун, которая, за этим исключением, владела всем Китаем, отказалась от попыток возврата двух этих городов. Кидани перенесли свои амбиции на Корею и Гоби. На корейском направлении их атаки были отражены, потому что корейцы добились отвлекающего удара по киданям со стороны чжурчжэней – тунгусского народа, жившего на Уссури (1014 г.). В Гоби кидани предприняли попытку завоевания Кашгарии и района Иссык-Куля, страны, которая, как мы увидим позднее, принадлежала исламизированной тюркской династии Караханидов. Они продвинулись до расстояния восьми переходов от одной из караханидских столиц – Баласагуна на Верхней Чу, западнее Иссык-Куля, но были отброшены караханидским ханом Кашгара, Туганом. Тангуты из Си Ся также посматривали на запад. В 1028 г. их царь Чжао Дэмин (1006–1032) отобрал у уйгуров город Ганьчжоу (захватившие его в 1009 г. кидани в нем не удержались). Его сын Чжао Юань-хао (1032–1048) отнял в 1036 г. Сучжоу и Дуньхуан у тибетцев. В 1044 г. он отразил нападение киданей со стороны Ордоса. В его царствование тангуты создали своеобразную письменность Си Ся, производную от китайской. В 1908 г. на севере Ганьсу, в Хара-хото, бывшем И-цси-нае, Эдзине Марко Поло, экспедицией Козлова была обнаружена целая библиотека печатных и рукописных книг.

Со своей стороны кидани создали свою особую письменность, образцов которой мы вплоть до последнего времени не имели. Обнаруженные в 1922 г. в Монголии две надписи, сделанные на этой киданьской письменности, датируются первыми годами XII в.

Чжурчжэни

Мечта отобрать у киданей район Пекина и Датуна продолжала преследовать умы правителей китайской империи. Император Хуэй-цзун (1101–1125) – между прочим, один из наиболее блестящих монархов Сунской династии, любитель искусств и сам художник – допустил ошибку, «призвав варваров против варваров, тех, кто далеко, против тех, кто близко». Здесь мы видим вечную китайскую тактику, столь часто применявшуюся успешно, например, в начале правления Танов Тай-цзуном Великим. Но в данном конкретном случае это была ошибка. Кидани, эти остепенившиеся, цивилизовавшиеся, в значительной степени китаизировавшиеся монголы, стали вполне сносными соседями. За ними, в уссурийских лесах, на северо-востоке Маньчжурии и современного российского Приморского края, жил тунгусский народ чжурчжэней, именуемый в китайской транскрипции жу-чжэнями, а в арабо-персидской – джурче. Отчет китайского посла Сюй Кан-цзуна за 1124–1125 гг. рисует чжурчжэней как совершенных варваров. Резиденция хана, окруженная пастбищами и стадами. В этой агломерации нет ни крепостных стен, ни улиц, ни переулков, только ограждение царской ставки или шатра. Хан сидит на троне, покрытом двенадцатью тигриными шкурами. Варварские праздники с пьянкой, музыкой, дикими плясками, пантомимами на охотничьи и военные сюжеты и – наивысшая роскошь для этих лесных жителей – ярко накрашенные женщины, жонглирующие зеркалами, которыми они пускали лучи света в зрителей (игра в богиню молнии, аналогичная японской, в которой героиней является Аматэрасу). И вот с этими самыми настоящими варварами, «худшими, чем волки и тигры», как корейские послы говорили при китайском дворе, последний вступил в союз, чтобы уничтожить киданей, защитный экран, оберегавший их от варварского мира.