Степные рыцари

На удобных подступах к крепости атаман расставил полки. Один некрупный отряд конницы он выслал в сторону Крыма, для того чтобы казаки могли своевременно отразить внезапный налет крымчаков в тыл штурмующих войск. Второй же такой отряд послал на Кубань для задержки кубанских татар, если б вдруг они вздумали прийти на помощь азовскому гарнизону.

Все это было проделано предусмотрительно и умно. Такая опасность действительно существовала.

Среди запорожцев был какой-то немец Иоганн. Он стал хвастаться тем, что он-де отлично знает подрывное дело и если б ему поручили, то он в два счета сумел бы прорыть подкоп под крепость и взорвать стену.

— А тогда пожалюста, — размахивал он руками. — Входи в цитадель.

Слух о немце дошел до походного атамана.

— А ну, позвать мне того немца, — распорядился Татаринов.

Немца привел сам куренной атаман Любомир Щетина.

— Здорово бул, атаман, — кивнул Татаринову Любомир.

— Здорово, Щетина.

— Вот цей немец, — с такой силой хлопнул Любомир рукой по плечу полнотелого, рыхлого, веснушчатого детину лет тридцати, что тот чуть не свалился с ног.

— Отоман! — скорчился от боли немец. — Зачем так больно делать?

— Ничего, Иоганн, до свадьбы все заживе, — засмеялся Любомир.

Татаринов внимательно оглядел немца и усмехнулся. Больно уж причудливо был тот одет: плисовые, какого-то неопределенного цвета панталоны, зеленая куртка с медными пуговицами. На голове тирольская шляпа с пером. Из-за широкого красного казачьего кушака торчит рукоять пистоля, на боку висит персидская сабля.

— Ну, як вин? — кивая на немца, спросил у Татаринова Любомир. — Добрый хлопец, а?

— Видать, добрый, — добродушно рассмеялся Татаринов. — Лыцарь хоть куда. Где вы подцепили такого красавца, Любомир?

— В Речи Посполитой к нам пристал. А шо? Вин казак гарный. Тилько чужих жинок любе дуже… Помирае по них.

— Ну, это не беда, — усмехнулся Татаринов.

Моргая светло-голубыми глазами, немец поглядывал то на Любомира, то на Татаринова, беспричинно, казалось ему, смеявшихся над чем-то. Плохо зная русский язык, он никак не мог уловить смысл их разговора.

Погасив усмешку, Татаринов сурово взглянул на него:

— Слыхал я, Иоганн, будто ты похваляешься, что учен подрывной премудрости, а?

Немец некоторое время молчал, сосредоточенно обдумывая смысл сказанной фразы, и вдруг, поняв, просиял, заулыбался.

— О, да-да! — закивал он. — Я умель подкоп делаль… Отшень карош подкоп.

— Под азовску крепость смогешь подвести подкоп?

— Азов? Азов? Бух!.. Фа-а!.. Да? — пытливо всматривался в Татаринова немец.

— Вот-вот, — утвердительно кивнул атаман. — Это нам и нужно… Ежели, Иоганн, взорвешь крепостную стену, то награда тебе будет за это большая. Понял?

— Подкоп умель делаль я, — бил себя в грудь немец, не совсем понимая, что ему сказал атаман. — Карош подкоп. Мне надо казак. Один, два, три… — начал он считать по пальцам.

— Подожди, Иоганн, — прервал его Татаринов. — Дадим тебе казаков сколько угодно. Лопаты дадим. Начинай подкоп, мил человек, начинай, — ласково похлопал он его по плечу.

* * *

От Черкасска-городка до Азова рукой подать, каких-нибудь семьдесят — восемьдесят верст. Перебравшись на левый берег Дона, Гурейка взял на конном базу доброго коня и к вечеру уже был под Азовом.

Сердце его затрепетало от восторга, когда он увидел бивачные костры казаков вокруг грозной крепости, зубцы которой четко выделялись на фоне закатного неба.

У костров хлопотливо маячили фигуры кухарей. Они готовили ужин. В ожидании горячей похлебки казаки сидели группами, рассказывали друг дружке разные были и небылицы. То там, то тут, как гром, взрывались веселые крики и хохот. Звенели домры и цимбалы, как выстрелы, стучали бубны. Пыль дымилась клубами от каблуков вспотевших плясунов.

Проезжая по биваку, разыскивая отца, Гурьяшка немало дивился невиданному бесшабашному веселью:

«Что они, прибыли сюда пировать, что ли? — думал он. — Вот так война».

По лагерю шныряли неведомо откуда взявшиеся цыганки в грязных, но красочных одеяниях, увешанные звенящими ожерельями из натертых до блеска песком монет. Они гадали казакам по руке, предсказывая им судьбу. Суеверные воины верили им, гадали, с сердечным замиранием ожидая ответа. Но цыганки не желали никому плохого и говорили каждому самые утешительные предсказания, чем и приводили наивных казаков в веселое настроение.

Правда, одна цыганка обидевшему ее казаку предсказала смертный исход. Но, на удивление предсказательнице, обреченный ею на смерть так развеселился от этого, что пошел в пляс.

— Ох ты, мати, мати, — барабанил он ладонями по коленям, — мне цыганка нагадала, что скоро мне уми-ра-ати… Так да-авайте же спляшем на помин моей души.

Вдруг Гурейка натянул поводья:

— Тпру!

Конь остановился. Гурейка взволнованно прислушался. Где-то в вечерних сумерках высокой нотой юношеский голос запел:

Ка-ак у на-ас на Дону, во Черка-асском го-ороду,
Ста-арики пьют-гуляют, по бе-еседу-ушкам сидят…

И взвился в поднебесье хор грубых мужских голосов: