Стереть из памяти

Ноги приближались, дистанция между задыхающейся от бега Ликой и ними неумолимо сокращалась, остро кололо в правом боку, она чувствовала, что вот-вот упадет, увидела здание лодочной станции, за заколоченными окнами которой почему-то пробивался свет, подбежала и забарабанила по шершавым занозистым доскам.

– Откройте, откройте!

Стук становился все более настойчивым, от прилагаемых усилий до крови сбились костяшки пальцев.

– Откройте, откройте!

Послышались шаги босых ног по доскам пола, щелчок замка, приглушенный голос, мужской и отчего-то знакомый.

– Ты? Проходи. Проходите.

Почему во множественном числе? Она же одна. Лика во сне переступила порог спасительного дома, а наяву проснулась и села в постели, вдруг осознав, что стук, шаги и тихий голос были не во сне. Кто-то действительно пришел к Антону Таланову, и он разговаривает с гостями в прихожей. Вскочив с кровати, она бросилась к двери, решив, что ему может угрожать опасность, но тут же остановилась, потому что выходить в пижаме к незнакомым людям – не самая хорошая идея.

Она заметалась по спальне, обнаружила в кресле у окна небрежно брошенную футболку Антона, натянула ее прямо поверх своей фривольной пижамки. Антон был намного выше ее, поэтому футболка доходила ей до середины бедер, надежно скрывая неприличность пижамы. Вот и хорошо, вот и достаточно. Остается надеяться, что это не Илья Таланов вернулся, привезя с собой жену. Вдруг маме Антона захотелось своими глазами увидеть «старуху», захомутавшую ее сына?

Сунув ноги в тапочки, она вышла в коридор, поправила волосы и решительно проследовала на кухню, откуда доносились голоса. Один из них совершенно точно был женским. Войдя, она остановилась у входа, щурясь из-за ударившего по глазам яркого света, а когда они привыкли, остолбенела, потому что за стол усаживались Ирина Благушина и Влад Панфилов.

При ее появлении Ирина тоже замерла, закусила губу.

– Ты не один? Я не знала, иначе бы не пришла.

– Ты уже пришла, – спокойно сказал Антон. – И предварительно свой визит со мной не согласовывала, так что предъявлять претензии вряд ли можешь. Я не один. Луша теперь тут живет, потому что в отеле я не могу обеспечить ее безопасность. Ирка, а ты вообще в курсе, что твой отец волнуется? Просто с ума сходит.

– Догадываюсь, – нервно ответила Ирина. – Папа всегда за меня переживает, но это сейчас не главное. Антон, мне просто не к кому больше обратиться. Влад в розыске, и мы не можем появиться в тех местах, где его могут увидеть, я решила, что у тебя достаточно безопасно и ты нас не прогонишь.

– Вообще-то обязан, – рассердился Таланов. – Точнее, я должен позвонить своему другу и однокласснику Вадику Спиридонову и сообщить ему, что в мой дом пришел беглый преступник.

– Я не преступник, а подозреваемый, – сообщил Панфилов сквозь зубы. – И я ни в чем не виноват.

– Сбежали-то зачем, уважаемый?

– А вы бы не сбежали? – в голосе незваного гостя прозвучал вызов. – Я морской офицер. Почему я должен сидеть в мышеловке, как мышь, которой перебили хребет? Я считаю своим долгом разобраться, кто и почему убил мою жену.

Интересно, он говорил искренне, или это было частью игры, которую Влад Панфилов затеял, чтобы отвести от себя подозрение? Он мог убить Катьку, как много лет назад – Регину. И отравленную воду поставить в номер к Лике мог тоже. Или попросить Ирину, или поручить кому-то из горничных. В конце концов, все они – его подчиненные. Вот только зачем ему избавляться от Лики? Что такого она могла видеть или знать?

А ведь, пожалуй, это был ключевой вопрос.

– Послушайте! – воскликнула Лика, прошла на кухню, отодвинула свободный табурет и села. Все присутствующие воззрились на нее. – Мы узнаем, кто преступник, когда поймем, почему он привязался именно ко мне. Зачем меня били по голове? Зачем пугали резиновой куклой в бассейне? Зачем подсыпали смертельное лекарство? Я никого не видела на пляже, когда нашла тело Кати. Я не в курсе про бушующие тут романтические страсти. Между Ермолаевым и Анной, между вами, Влад, и Ириной. Я не могу никому ничего рассказать, потому что ничего не знаю. И все же представляю угрозу. Чем?

– Это понятно, – с легкой досадой сказал Антон. Досада, надо понимать, была вызвана тем, что Лика не понимает очевидных ему вещей. – Ты что-то видела. Не сейчас. Тогда, двадцать лет назад. Ты видела что-то опасное для преступника, когда нашла на пляже тела Регины и твоего деда. Ты просто об этом не помнишь. Но, попав в похожие обстоятельства, твоя память потихонечку разблокируется. И когда ты вспомнишь, ты моментально станешь опасна. Сначала преступник выбрал путь дискредитации твоих воспоминаний. Он спрятал труп Катерины, и отсутствие тела посеяло у полицейских сомнения в твоей адекватности.

– Ну да, потом я заявила, что меня ударили по голове, хотя в доме с уехавшими хозяевами не могло быть посторонних. Потом я увидела плавающую в бассейне резиновую куклу, но ее успели убрать до того, как я привела свидетелей, и окончательно превратилась в дамочку, у которой не все дома и которой мерещатся трупы.