Стервы

Мод Кортино. Глория задохнулась бы от удивления, если бы вообще была способна дышать в эту минуту. Она узнала ту знаменитую бунтарку, с которой столкнулась, впервые придя в «Зеленую мельницу». Глория тогда случайно разлила коктейль из ее бокала и сейчас могла только молиться про себя, чтобы новая прическа, грим и модное платье достаточно изменили ее. Вовсе не хотелось, чтобы Мод узнала ее и стала повсюду болтать о том, что «Глория Карсон» совсем не та, за кого себя выдает.

Однако Мод не сводила глаз с блесток на красных туфельках Глории. На Мод было помятое вечернее платье — переливчатого серебристого цвета, без рукавов, подпоясанное нитями черных бусин, а металлические полосочки бахромы позвякивали при каждом ее шаге. Выглядела Мод измученной. И очень напуганной.

— Рада познакомиться, — произнесла она, так и не поднимая взгляда. Это была уже не та девушка, которую встретила здесь когда-то Глория, не та Мод, королева подпольного Чикаго. Похоже, из нее высосали все жизненные соки.

Если уж Карлито сумел погасить искры в душе Мод, на что же еще он способен?

— Спойте нам песенку, — сказал Карлито. — Что-нибудь такое: та-ра-та-та и так далее. Без музыки, понимаете?

Он это серьезно?

— М-м-м, у меня нет ничего в запасе, — пыталась отговориться Глория.

— Давай, птичка певчая, — проговорил карлик Тор. Голос у него был низкий, хриплый, словно он полоскал горло битым стеклом. — Мы хотим послушать, как ты щебечешь. — Он достал из кармана пачку сигарет, вынул две, прикурил, одну отдал Карлито. — Мне хочется услышать красивую песенку.

— Я слов на ветер не бросаю, — предупредил Карлито.

Глория закрыла глаза. Она стала думать о Джероме, отгораживаясь от гама в баре, от табачного дыма и темноты, царившей за кулисами. Ей вспомнилась нелепая песенка времен Великой войны[90], и она запела — грустно, гортанным полушепотом:

Уложи все тревоги в заплечный мешок,

А затем

улыбнись,

улыбнись.

Если хватит огня на погасший бычок,

Значит, хватит улыбки на жизнь.

Что толку бояться? Не поможет, дружок!

Так что лучше давай-ка держись.

Уложи все печали в заплечный мешок,

А затем

улыбнись,

улыбнись.

В наступившей тишине послышались слабые хлопки трех человек.

— Хорошо она пела, правда? — обратился к Мод Карлито и сжал ее обнаженное плечо.

— Ну, конечно, Карлито, она пела просто здорово. Я кайфовала. — Мод оторвала наконец взгляд от пола и посмотрела на Глорию. Но в ее глазах почти ничего не осталось от прежней Мод Кортино — казалось, она так и не видит Глорию.

Карлито щелкнул пальцами, и карлик протянул розу, которую прятал у себя за спиной.

— Это вам, — сказал Карлито. — Может быть, вы приколете ее в волосы или как-то пристроите. — Взгляд его стал холодным. — Уйма людей рассчитывает на вас, крошка. Постарайтесь сегодня уложить их наповал. — И, не сказав больше ни слова, он повернулся и прошел из-за кулис в бар; за ним последовали Мод и страшноватый карлик.

— Уложу я их наповал, уложу, — пробормотала под нос Глория.

Включила лампочки, окружавшие мутное зеркало. Сделала глубокий вдох. «Займись чем-нибудь привычным», — мысленно приказала она себе. Хорошо бы начать с макияжа, решила она и достала косметичку. Чем больше думала она о Карлито и Джероме, о софитах и своей программе, о слушателях, тем сильнее сжималось у нее все внутри.

Сейчас было неподходящее время впадать в панику. Но именно это Глория и делала.

Она подошла к умывальнику, плеснула в лицо холодной водой, внимательно посмотрела на себя в зеркало. Пока не наложен макияж, глаза казались бледно-зелеными, круглые щеки были румяными, как яблочко, на подбородке едва заметен крошечный прыщик. Она выглядела совсем юной. Собственно, она на самом деле была юной. И что же она себе думает, если собралась петь здесь для гангстеров? Всего несколько недель назад она не осмеливалась даже переступить порог какого-нибудь подпольного бара, а сейчас оказалась здесь в качестве главной приманки. Теперь она стала другой Глорией, не такой, как была раньше.

Взяла лежавшую на столике розу, понюхала. Запаха у цветка не оказалось. Давно срезанная, эта роза уже начала увядать, как всё и все в этом заведении.

Глории стало чуть легче, когда она представила, что среди слушателей окажутся ее друзья. Она ведь пообещала Лоррен, что больше не станет таиться, и клятву эту свято соблюдала. А пригласить Лоррен значило пригласить одновременно и Маркуса. В конце концов, это же он первым привел Глорию в «Зеленую мельницу». Вот без Клары она бы как-нибудь обошлась, но в мире нет совершенства. Оставалось лишь надеяться, что ни один из них не выдаст ее — Глорию Кармоди, обрученную невесту, дебютантку высшего света, девушку из общества. Здесь она всего лишь Глория Карсон, никому не ведомая инженю[91], у которой нет ни родных, ни друзей.

— Так ведь? — спросила она у своего отражения в зеркале.

Ей еще нужно было распеться, переодеться в принесенное платье, заново просмотреть список песен, подвести глаза в стиле вамп. Хорошо хоть в грим-уборной никого, кроме нее, не было.

Пока дверь не распахнулась настежь.