Стервы исчезают в полночь (СИ)

— Она становится Призрачной Королевой, так мы называем предсказателей смерти. То, что она говорила — это было видение о будущем, она видела, как кого-то убьют.

— А рубцы? То, что мы нашли у нее на спине?

— Призрачная Королева превращается в ворону, чтобы прилетать на поле брани. Войн давно нет, но такая способность осталась. Это прорезаются крылья.

Я с ужасом повернулась к сестре, подошла к изголовью кровати, провела рукой по щеке. Кожа была горячая, воспаленная. С глубоким выдохом я села рядом. На плече почувствовала тяжелую руку, обернулась и столкнулась с Эриком взглядом.

— К утру с ней все будет хорошо. Но ты должна отдохнуть, переход между мирами отбирает много сил.

— Я не уйду, — я замотала головой, отчаянно вцепившись в край одеяла. — Вдруг она проснется и испугается, что одна в незнакомой комнате? Я останусь.

— Хорошо.

Эрик вышел, но тут же вернулся с одеялом. Помог мне обогнуть кровать и лечь рядом с сестрой, накрыл меня теплым одеялом. Я взяла руку Лизы в свою и закрыла глаза. Усталость, страх, переживания, всего за день было столько, что мозг с удовольствием нажал рубильник, отделяя меня от реальности.

Я не видела, как изменилось лицо Эрика, когда он закрывал меня, как прикоснулся ко лбу Лизы и прочитал над ее головой странные слова, как дернулась сестра, отзываясь, как на плече чуть проявилось изображение птицы.

Глава 10

Эрик

Он стоял и смотрел на то, как она трепетно берет руку сестры в свою, как поджимает губы в надежде скрыть вырывающийся вздох. И не узнавал в взбалмошной девчонке, которая за пару часов от желания сбежать перешла к желанию близости с тем, кого толком не знала, к заботе и нежности по отношению к сестре. Диссонанс был большой, поэтому он продолжал стоять и вглядываться в ее черты лица. И только когда уловил ровное дыхание обеих сестер, нашел в себе силы, чтобы выйти из комнаты.

Усталость давала о себе знать, но он не пошел к себе, а спустился на первый этаж. В кабинете отца еще горел свет и, постучав, он вошел. Матиас, как просил называть его отец, сидел за столом, склонившись над бумагами. Острые черты лица в тени пляшущего отблеска свечи, становились еще четче, отчего отец казался похожим на коршуна, склонившегося над добычей.

— Матиас, — позвал его Эрик. Тот поднял голову, колкий взгляд пробежался по лицу сына, — у нас проблемы со второй девушкой.

— Реши, — отец опустил голову, углубившись в чтение.

Гримаса пренебрежения исказила лицо Эрика. Он сжал кулаки, но тут же разжал, подошел к столу и закрыл бумаги отца рукой.

— Элиза становится Призрачной Королевой.

Граф нехотя отвел взгляд от стола и посмотрел прямо в глаза сыну.

— Меня это должно волновать?

Столкновение взглядов длилось невыносимых несколько секунд. Эрик глубоко вдохнул, первым отвел глаза и убрал руку от стола.

— Я займусь этим.

Он вышел из кабинета, и уже за спиной услышал недовольное ворчание старика:

— За этим я тебя и держу.

На секунду шаг сбился, но Эрик быстро набрал темп и пошел по коридору. Лицо его было непроницаемо и безжизненно. Такие высказывания отца он привык слышать с детства, отрастил шкуру, которая выдерживала и грубость старика, и издевки ребят во дворе. Но все равно наступали такие моменты, когда непрошибаемая стена равнодушия рушилась, а колкие остроты достигали своей цели. В такие момент Эрик стискивал зубы и отращивал еще один слой брони, защищавшей его от стороннего мира. Но сегодня было особенно сложно совладать с собой.

Он вышел из дома. Свежий ночной воздух растрепал волосы и немного охладил, но этого оказалось мало.

— Аргус, — выругался Эрик, чувствуя, как кровь наливается тяжестью, становится более горячей.

Он сбежал с крыльца и опрометью бросился по тропинке, которой недавно возвращался домой. Ветви кустов хлестали по лицу, оставляя следы, врезаясь под кожу острыми шипами. Эрик этого не замечал, он бежал, а сердце стучало быстрее и быстрее, боясь опоздать. Шум в голове становился сильнее, затмевая мысли и разум, будто острые иглы вонзились в его голову со всех сторон, стараясь разорвать его сущность, достать из слабой оболочки то, что было спрятано ото всех.

На последних шагах он споткнулся и кубарем полетел на землю, хватаясь за пожухшую траву, вырывая ее с корнем. Упираясь руками в мокрую от ночной росы землю, он стиснул зубы от разрывающей его голову боли. Только не сейчас! Он не может допустить, чтобы зверь вырвался наружу!

Пальцы, будто разбухшие от воды, стали покрываться черной шерстью, ногти стали мощнее, а острые скулы подчеркивали выдвинувшуюся вперед челюсть. Из последних сил Эрик достал нож и полоснул по ладони. Кровь брызнула на могилу, около которой он упал, зашипела, впитываясь в старинный камень.

— Прости, мама, — прошептал он, прислоняясь лбом к холодной плите, — я не могу быть таким, как ты. Зверь раздирает меня, не дает жить. Каждый раз я думаю, что не выдержу.