Стезя и место

Мишка снова глянул вдоль дороги. Кажется, количество всадников на берегу начало уменьшаться.

«Полезли в воду за журавлевцами? Ну да, всем-то на берегу тесно, а рубка бегущих – праздничная песнь кавалерии во все времена. Так, а нам-то что делать? Да, надо же с Иннокентием разобраться. Как его угораздило…»

Сзади, примерно от того места, где начиналась атака ратнинцев, донеслись крики и лязг оружия, Мишка вдруг понял, что эти звуки раздаются уже давно и никак не утихают. Там дорога отходила от берега реки уже метров на двадцать, и в этой широкой полосе ивняка, видимо, добивали группу журавлевцев, избежавшую лобового удара.

«Что-то уж очень долго добивают… или группа большая? Может, нашим помочь надо?»

Словно в ответ на Мишкины мысли из зарослей ивы вырвался конь, таща за собой по земле всадника, застрявшего ногой в стремени. Судя по красному щиту, ратнинца – у журавлевцев щиты были черными. Почти сразу же за первым на дорогу выскочил второй конь – с окровавленной мордой. Не сделав и шагу, он рухнул на колени, перебросив всадника через голову. Этого Мишка узнал – Фаддей Чума из десятка Егора. Фаддей вскочил с земли, вырвал из петли висящую у седла секиру и с ревом полез обратно в заросли. И тут только до Мишки дошло, что падал Фаддей, держа в руке обломок меча!

«Мать честная, сломанный меч! А у деда в остроге мечи-то были… да наших же там сейчас всех порубят!»

Мишка перебежал через дорогу обратно в лес и увидел свой десяток, сгрудившийся возле сидящего на земле Иннокентия. Демьян, просунув руку под бармицу, расстегивал на раненом подбородочный ремень, видимо, собираясь снять шлем, на котором явственно был виден след от удара мечом. Крови, впрочем, не наблюдалось, похоже, удар пришелся вскользь и Иннокентия только оглушило.

– Внимание! – крикнул Мишка. – Все за мной, нашим помочь надо!

Не успели отроки отреагировать на Мишкину команду, как со стороны четвертого десятка передали приказ:

– Стража, по коням!

– Десяток, по коням! – отрепетовал Варлам.

– Отставить! – рявкнул Мишка. – Все за мной!

– Приказ: по коням! – уперся урядник.

– Плевать, там наших убивают! А ну, все за…

Мишка осекся, самострел Варлама смотрел прямо ему в живот. Попытаться выбить оружие – далеко, не достать, увернуться от выстрела – близко, Варлам не промажет.

– Приказу не подчиняться? – на лице урядника появилось то самое выражение злобного торжества, которое было у него во дворе острога. – В бою за неподчинение…

Ни договорить, ни выстрелить Варлам не успел – выросший у него за спиной Демьян двинул урядника прикладом по затылку ниже шлема. Варлам выронил самострел и сунулся лицом в землю. Мишка наклонился, подхватил его оружие и заорал:

– Все за мной, делай, как я!

Добежав до места схватки, Мишка понял, что лезть в заросли опасно и бесполезно – в тесноте, ломая и подгибая ивовые кусты, крутились всадники – не разберешь, где свои, где чужие – между ними мелькали пешие – тоже непонятно кто – и вся эта куча то рассыпалась, то снова собиралась, все время перемещаясь, не давая возможности выбрать цель и произвести выстрел. Стоило только сунуться в глубь зарослей, и пеших мальчишек либо зарубят, либо затопчут конями.

«Наша сила в расстоянии и движении. Может, со стороны воды зайти? Всадники в воду не полезут, вот и расстояние…»

– Болты в зубы! За мной!

Мишка снял болты с обоих самострелов, зажал их зубами, чтобы не обронить в зарослях, и принялся продираться к берегу. Сзади пыхтели и трещали ветками отроки. Урез воды Мишка чуть не прозевал – ивовые заросли нависали над рекой, купая корни в воде. С трудом удержавшись в вертикальном положении, Мишка спрыгнул в воду и погрузился сразу почти по грудь, хорошо, что дно было песчаным, а не илистым. Наваливаясь грудью против течения, Мишка двинулся на шум схватки.

«Не дай бог, яма попадется, булькну, как утюг, в доспехе не выплыть».

Первым, кого увидел Мишка, был десятник Егор. Убитый конь, завалившись на бок, вдавил его в самую середину куста, и десятник ворочался там, отражая щитом удары меча, которые наносил журавлевец, свесившийся с седла и с трудом достающий клинком до противника, из-за того, что приблизиться мешала туша убитого коня Егора. Это и спасало пока десятника от смерти, потому что подняться на ноги он не мог.