Стяжавшая любовь. Том III

Мы поменялись, когда Вася пошел искать иконы в другую комнату. И потом рассказывал, как это происходило. Как только он подходил к иконам, чтобы взять их, девушка страшно кричала: «Не иди! Не нужно!» Ему, как он говорил потом, самому страшно стало – только на третий раз он взял иконы.

Когда Вася вошел в комнату с иконами, тогда раздался совсем страшный рев, кричала она просто невыносимо: «Забери их от меня, забери, ты убить меня хочешь!»

Было потом даже такое. Вася, когда держал ее, посмотрел Вике пристально в глаза и мысленно спросил: «Кто твой брат?» Вопрос был только мысленный, но ответ реальный, она тут же закричала: «Да, ты мой брат!»

Бес говорил даже то, что никто не мог знать, кроме меня. Как-то мы с Викой гуляли в районе Днепра и потом ехали мимо Лавры. Я не хотел перед девушкой и людьми показывать свою веру и мысленно перекрестился. Теперь же бес в Вике кричал: «Что, глазами крестился на Лавру?!»

Когда я хотел повести ее в Лавру, она только зашла на территорию и начала ныть: «Мне плохо, у меня болит, я плохо себя чувствую». Мы тогда ушли. И бес кричал мне об этом:

– Ты тогда хотел меня печь! Ты тогда хотел меня убить! Ты перекрестился на Лавру! Ты хотел меня затянуть. Это все ты – ты им молился (преподобным Печерским).

Потом пришли родители, заойкали, начали причитать.

– Дочечка, что же это такое, давай я все возьму на себя! – сказал отец.

– Ой, папа, вы не представляете, вы не представляете, лучше не надо! – А потом опять закричала не своим голосом. – Нет у меня родителей! Уйдите от меня!

И начала убегать от них. Ее снова схватили. Бывали моменты, когда мы не могли удержать ее, и она вырывалась, но потом снова держали. Два сильных мужчины не могли ее сдержать. Временами Вику что-то подбрасывало. Девушка иногда говорила от себя, но потом снова говорил бес.

Когда пришла мама, мне пришла мысль, и я спросил: «А есть в селе священник?» После этих слов бес страшно, почти с воем, закричал: «Не нужно, не нужно», – и назвал имя Олега-сектанта. Бес просил позвать Олега, а не священника. Мама побежала к священнику за советом. Пока она шла, девушка кричала: «Не придешь ты ко мне! Не придешь! – И в тот момент, когда батюшка рассказывал женщине, что нужно сделать, закричал, – я тебе сделаю!» – как бы угрожая.

Батюшка рассказал, что нужно делать: посоветовал покропить ее святой водой, поставить возле нее иконы, читать Отче наш и простые молитвы, какие знают, также передал платок, которым покрывал Артос – пасхальный кулич, который символизирует воскресшего Христа. Когда начали надевать этот платок, ее опять начало подбрасывать, она вся покраснела, начала реветь грубым голосом. Голос ее стал мужским, страшным, без хрипоты, кричала она так, как кричат на стадионах или на концертах – такой он был силы.

Принесли святую воду. Как воду льют на огонь, такое было и здесь. Начал я читать «Отче наш» и в конце молитвы ее как будто что-то ударяло кувалдой, подбрасывало. Она повернулась ко мне, и бес закричал в ней в тот момент, когда я читал молитву: «Ты ничего не сделаешь мне, ты слабый, ты не выгонишь меня». Тогда я сказал: «Господь сильнее», – а он ответил: «Я Господа – распял». Но я возразил: «Господь – воскрес!» – и он не мог возразить: «Да, воскрес и Он сильнейший».

Мы принудительно заливали в девушку святую воду. Она шипела, извивалась, изо рта шла пена. Вчетвером мы читали «Отче наш», прикладывали иконы. Мне казалось, что время остановилось, хотя длилось ее беснование три-четыре часа. Мне же думалось, что все это длится сутки и даже вечность. После этого я начал думать: «Вот чего ты не ходила со мной к Матушке!» А она опять повернулась ко мне и рычит:

– А, дождь вам помешал! Что, не дошли тогда?! Это я все сделал, чтобы вы не дошли до Алипии! – и при этом Вика страшно захохотала.

После святой воды, икон, молитв, Вика вскоре начала утихать, и наконец-то уже своим голосом зашептала: «Все, все, уже нормально, уже мне лучше».

На следующий день мне начали собирать сумку с едой, так как после свадьбы я должен был ехать на ночную смену. Также родители Вики хотели передать моим родителям каравай со свадьбы, и другие продукты, чтобы угостить их. По дороге в электричке Вика все время предлагала мне съесть апельсин, но я чувствовал, что нельзя этого делать, и не взял, на что она очень удивлялась. Батюшка мне потом говорил, что меня это спасло, так как я мог принять через эту еду ее беса.

По дороге домой я завел разговор с Викой о происшедшем.

– Ты же не могла этого не видеть – как ты его видишь, как ты его чувствуешь?

– Во-первых: у меня начинает все гореть. Я просто горю.

Я вспомнил, что действительно – Вика вечером всегда принимала холодную ванну.

– А кто говорит – ты или не ты?

– Я не знаю – оно само из меня выливается.

– Ты видела его?

– Да, черный, с рогами и красными глазами. Все! Отстань от меня!

Больше она говорить не захотела.

Пришел домой. Меня встретила встревоженная мама. Положил сумку с едой.

– Ты, мама, чувствовала что-нибудь?