Стигмата

        Милицейский кордон выпустил их наружу, вежливо козырнув высокородным господам, и они пошли вверх по бульвару Яахеейсёкаате, держась за руки — подальше от Башни, подальше от цвета вавилонского общества, от церемоний, наград и банкетов, от медалей и рукопожатий; от всего .

        Они сбежали. На Арвииникаате они сели в трамвай, шедший в сторону Саахяаани, прочь от центра столицы. Пассажиры полупустого вечернего вагона, сплошь подданные  или почётные , удивлённо оборачивались им вслед, пока они шли по салону. Неизвестно, что больше привлекало их внимание: мундир Симиру, медаль на его груди или то, как они с Айню крепко держались за руки.

        На задней площадке салона не было сидячих мест. Их это вполне устроило.

        Трамвай бежал по полупустым улицам, гудя подвеской, рассекая полумрак городской ночи белым сиянием фар. Руки Айню обнимали Симиру за шею, притягивая к себе; его пальцы касались её коротких чёрных волос, зарываясь в них. Он тонул в её золотых глазах, от взгляда которых всё тело будто становилось невесомым, а дыхание замирало. Она тянулась к его губам, крепче прижимая его к себе, и он охотно тянулся ей навстречу, не желая переставать и не желая отпускать. Его руки блуждали по облачённой в зелёное спине Айню, спускаясь всё ниже; её пальцы гладили его cветлые волосы, его лицо, его шею. Время вокруг замедляло свой ход, сворачивалось, будто пузырь сверхсветового привода, замирало совсем; а трамвай гудел, почти неслышимый голос информатора отмерял остановки, и Симиру казалось, что время обратило свой ход — будто они перенеслись на тридцать лет назад, в такой же трамвай и такой же салон, в то время, когда он ещё был простым капитан-лейтенантом, когда он ещё не носил фамилию Айню.

        И Симиру не хотел, чтобы время возобновляло свой ход.

- Прошу прощения… высокородные господа?

        Пузырь разрушился. Айню нехотя отстранилась от него, оборачиваясь в его руках, чтобы вместе с ним уставиться на возмутителя спокойствия. Возмутитель оказался низкородным — подданным  в тёмно-синей с оранжевым куртке и фуражке вагоновожатого. Он нервно переминался с ноги на ногу, стараясь не встречаться с ними взглядом.

- Что-то случилось? - поинтересовалась Айню. Вагоновожатый будто съежился.

- Вагон идёт в парк, высокородные господа… - пробормотал он, всё ещё не глядя на них. Только теперь Симиру заметил, что все три секции вагона совершенно опустели, а за окнами вместо ярко освещённых улиц проступали тёмные очертания деревьев, будто обступивших трамвай. Спереди, из открытой двери кабины, виднелось красное марево стоп-сигнала: вагон стоял на конечной.

        Симиру переглянулся с Айню, и они в один голос рассмеялись, тем самым окончательно сбив вагоновожатого с толку.

        Трамвай завёз их на конечную на углу улиц Аармагикаату и Мууртяаюкаату, на дальнем краю Саахяаани. Впереди высились, будто подпирая небо, колонны жилых башен; с другой стороны слегка колыхались на ветру ветви деревьев в тянувшемся вдоль улицы Мууртяаюкаату лесопарке. Вдали горели огни празднующего города; созвездием габаритных огней сияла в небе Башня.

        За их спинами загудел, оживая, пустой вагон; он проехал по кольцу и выехал обратно на пути вдоль улицы, мимо парковой ограды. Вместо номера маршрута на его лобовом стекле теперь сияла оранжевая надпись «В ПАРК — УУСИМЁЁКААТУ». Вагон, гудя, скользнул мимо них бело-синим бортом и ушёл обратно, вглубь города.

- Я чувствую себя пьяной. - проговорила Айню, глядя вслед вагону. - Хотя мы и выпили всего-ничего… Так куда пойдём?

- Домой? - предложил Симиру, весело глянув на неё. Айню звонко рассмеялась; её смех эхом зазвучал на опустевшей улице.

- Ты хоть знаешь, как нам отсюда выйти? - с ухмылкой спросила она.

- Знаю. - ответил Симиру, не поведя и бровью. - Тут пять минут пешком вниз до Кёстяамэтээ, а метро ещё должно ходить… Пойдём. - сказал он. - Только держи меня за руку.

        Айню весело кивнула и крепко вцепилась в его ладонь.

        Они спустились по пустой Аармагикаату, мимо многоэтажных жилых домов, к перекрёстку с проспектом Кёстяамэтээ, и пошли по широкому тротуару в сторону центра. Вокруг были деревья, стоящие наискосок длинные жилые дома, стеклянный фронтон универсама, выглядывавший невдалеке, маячившая из-за крыш верхушка Монумента Возмездия, сиявшая в ночи сине-белой подсветкой. Вдали сияли высотки в центре; над ними мрачной тенью высилась Башня. Казалось, будто все дороги в Истаари вели сегодня к ней.